Интересно, это много или мало? По весу много, но что на это можно купить? И вообще, зачем мне они. Носатый тем временем протянул мнееще и гербовую бумагу, на которой я ничего прочесть не смогла, но выглядело это как удостоверение или лицензия. Пересчитав монеты и расписавшись, я сунула мешочек в карман.

— Поосторожнее! На улице уже все карманники в курсе, что ты здесь, — заметила дамочка.

Вот тут мне стало совсем не по себе.

— А что же мне делать со всем этим?

— Завершить регистрацию и топать в общежитие, там тебе на основании вот этого ваучера выдадут койко-место, — носатый положил мне еще одну бумагу, плотную, с печатью.

— Подпиши здесь, — сказала дамочка, указывая на огромную книгу-регистр и протянула мне нож. Я с сомнением посмотрела на желтоватый лист с вязью непонятных символов, узнаваема была только разлиновка.

— Но я же не умею писать на вашем…

— О, писать не обязательно. Кровь оставь.

Я невольно сделала шаг назад.

— Простите, ЧТО?

— Одну каплю, не переживай.

— О, нет-нет! — возразила я, отходя на шаг, — Я не буду подписывать кровью документ, который прочесть не могу.

Дамочка ловко сдернула с носа мужчины маленькие дочечки и протянула мне. Я осторожно взяла очки и повертела их в руках. Лёгкие, почти невесомые, всего две круглые линзы, соединённые тончайшей проволочкой. Они выглядели хрупкими, как будто могли сломаться от одного неосторожного движения.

Но стоило повернуть их под лампой, как на стеклах вспыхнули странные блики — мягкие, золотистые, будто где-то внутри мерцали крошечные светлячки.

Я нахмурилась и неуверенно надела их на нос.

Мир не изменился… почти. Я моргнула, перевела взгляд на документ, и вдруг запутанная вязь символов потекла, словно чернила на бумаге, а затем сложилась в осмысленный текст.

«Регистрация прибытия. Имя: Анна Сергеевна Попова. Возраст: 26 лет. Происхождение: иной мир. Магический потенциал: отсутствует».

Я резко сняла очки, и текст снова превратился в непонятную вязь.

— Это… магия? — пробормотала я, ошеломлённо глядя на линзы.

Дамочка хмыкнула.

— Конечно. Думаешь, мы тут всё на двух языках печатаем? Это переводные очки. Надеваешь — видишь свой язык, снимаешь — видишь родной шрифт.

Я снова посмотрела на документ и медленно надела очки обратно.

— Удобно… — протянула я, перечитывая написанное.

— Вот только стоят дорого, — добавил мужичок, вытягивая руку. — А ты их сейчас чуть не уронила. Давай обратно.

Пока я ошеломленно таращилась на очки, дамочка схватила мой палец да кольнула булавкой. Мне только осталось что вскрикнуть и оставить на бумаге пятно, которое тут же стало коричневым, будто ему уже сто лет.

— И еще, — добавила дамочка, рассматривая мой халат и кроссовки. — Если хочешь больше денег, можешь продать иномирные вещи. Что там у тебя с собой?

Я только собралась возмущённо возразить, что ничего своего продавать не собираюсь, как мужичок, не меняя ленивого выражения лица, поднялся, шаркая ногами, и направился к стене, где уже стоял книжный монстр. Только теперь он потянул за другой рычаг, и с того же механизма с лязгом и лёгким скрипом начала выдвигаться ещё одна книга.

— Ой, да ладно вам, — вздохнула дамочка, явно предвкушая шоу. — Расценки честные, государственные… Всё по закону.

Я в оцепенении наблюдала, как из пыльных глубин выкатывается новая махина. Она оказалась чуть меньше первой, но ненамного. Кожаный переплёт, массивные металлические уголки и тот же герб на обложке, который был и на моём новом «удостоверении».

Мужичок с кряхтением вскарабкался на стул и с отработанной сноровкой раскрыл книгу.