— Мадам, я не ожидал, что, маясь от жажды, я на кухне могу встретить столь юную и прекрасную особу!

Адель от такой наглости даже визжать перестала. Она прикрыла рот руками, густо покраснела и вытаращилась на Жака. Тот же, спрятав самое драгоценное в ладонях, пытался освободиться.

— Говорила я тебе, что смолянка до добра не доведет? Сколько можно шатуном бродить по округе? Сколько можно врываться в мой дом, в чем мать родила, будто… будто это в порядке вещей!

Туфлю снимать было долго, поэтому в Жака полетела замасленная прихватка. Боли никакой, зато унижения через край.

— Адель, милая, уйдите. Я сама разберусь с этим… наглецом!

— Он… Он… — Адель подала голос и дрожащей рукой указала на Жака. — С него падал мех…

— О! — моему возмущению не было предела. В ход пошло все, до чего руки дотянулись. Следом за прихваткой в Жака полетела чашка, но я промазала. Глиняные черепки осыпались как раз возле прохода в кладовую, возле которой было столько меха, что на шубу хватило. — Ты, мерзкий таракан! Мне теперь за тобой убирать! Лавку открывать через несколько часов, а тут уборки до вечера! Жак, почему от тебя вечно столько проблем!

Готова была рыдать от злости. Топая ногами, едва сдерживалась от более тяжелой ругани и от того, чтобы и вправду превратить Жака в лягушку. Я могла. Тогда ему точно не придется прикрывать все самое драгоценное, что так любит Колетт, племянница булочника, мсье Буля.

— У меня сильное желание устроить траур для всей нашей улицы, чтобы оплакивали все твои достоинства, Жак. Ты знаешь, что мое терпение давным-давно испарилось, как та смолянка, которую ты пьешь без меры. Никакие голод и нищета не оправдывают этого!

Адель испуганно пискнула и Жак, с грохотом и руганью, точно приземлился на стол. Тот не смог вынести такого надругательства и треснул пополам. Сложился домиком, заботливо укутывая парня в скатерть и накрывая пухлым одеялом из фруктов и остатков еды, которую Жак, дырявая голова, так и не удосужился спрятать в ледник.

У меня перед глазами горстями пролетали диары, они стремились в пустоту. Мы оставались без еды, одежды. Но это можно было бы пережить, если бы… если бы эти деньги не требовались и для редких ингредиентов и компонентов, без которых я не выполню заказы и мы лишимся еще больших денег.

Жак, у меня слова закончились, чтобы описать все это безобразие!

— Мадам… — Адель заикнулась и прервала меня. — Это… Это вы, мадам?

Я и забыла. Сейчас Адель видела меня в моем естественном виде, так, как вижу себя я в зеркале. Бедная девочка, мне придется ей многое объяснить.

— Не пугайтесь, Адель. На мне вчера было заклинание. А пока… — я гневно поджала губы, прожгла взглядом Жака, постанывающего от боли, и яростно зажмурилась, — а пока, Адель, поднимитесь в свою комнату и переоденьтесь. В шкафу найдется на вас одежда. Я же, — выдохнула и успокоилась, заворачивая рукава ночной рубашки, — разберусь пока с одним медведем и тем бедламом, что он устроил на моей кухне.

Адель пискнула и поспешила скрыться. Жак разочарованно простонал, перевернулся на живот, подпер рукой подбородок и виновато посмотрел на меня снизу вверх.

— И даже не думай, что твой жалостливый щенячий взгляд меня растрогает! Духи Сеита, я не настолько благосклонна! Пошевеливайся, Жак. Работы ты прибавил. И не думай, что я тебе все прощу! Я и так многое тебе спускаю, но только не сегодня.

— Мадам, вы же знаете, что я не могу держать зверя в узде так долго… — Жак завел привычную песню. — Я слишком слаб и слишком юн…

— Я слышу эту смешную песенку уже давно, — хмыкнув, взялась за швабру, а Жаку швырнула тряпье. — Натяни что-нибудь на свои телеса и приступай к уборке. Теперь же без шуток, Жак.