Ее кожа слишком холодна для жаркого климата пустыни. И локоть, под который он ее подхватил, подрагивает. Иржи приходится придержать Тимиру за талию, потому что она почти сползает вниз, теряя сознание.
Но почувствовав его руки, она распахивает глаза и пытается отстраниться.
– Все в порядке… – бормочет она тихо. – Просто здесь душно. Я сейчас… сейчас приду в себя.
Под взглядом Иржи к нему бросается один из слуг с подносом, заставленным бокалами, и, к счастью, в одном из них просто холодная вода, не вино.
Тимира принимает бокал дрожащими руками и долго пьет, останавливаясь, чтобы выдохнуть.
– Просто устала, – оправдывается она, отдавая ему бокал. – Проводи меня, пожалуйста, до выхода. Нехорошо, если жена советника свалится посреди зала без чувств.
Путь до высоких дверей зала слишком долог – Тимира едва держится на ногах, и Иржи рад, что покои советника на том же этаже, совсем недалеко. И все же, он кончается слишком быстро.
Потому что…
Потому что ее волосы пахнут летним полднем в Ильдауме: солнцем, медом и пряными травами, что росли в палисаднике дома госпожи Ритто в те дни, когда он учил ее управлять своей магией.
Ее кожа пахнет густыми сливками – прохладная и гладкая под его пальцами.
Ее пальцы касаются его руки аккуратно, осторожно, вежливо – совсем не так, как тогда, когда она отталкивала его в гневе за попытку разбудить в ней эмоции, зажигающие магию.
С каждым шагом внутри него все громче звенит натянутая серебряная струна, заглушая своим звоном музыку и шум зала.
Он возвращается в те дни – с каждым шагом.
В те дни, когда он ненавидел ее – ту, что обрекла его брата на жуткую судьбу.
В те дни, когда он ее…
– Все, спасибо, – поворачивается она к нему в дверях с легкой полуулыбкой. – Мне уже гораздо лучше. Я сама найду наши покои, я помню, как мы сюда шли.
И ее рука ускользает из его руки, она сама отступает в полутьму коридора.
Иржи не настаивает. Не смеет настаивать.
Где-то там сейчас его ответственный брат раздает приказы, не догадываясь, что его жена так нуждается в нем.
Но он придет в спальню, стащит сапоги, расстегнет парадный камзол, надетый к ужину, снимет рубашку и брюки – и ляжет к ней в постель.
К своей жене.
К Тимире, чьи волосы пахнут солнцем, медом и травами.
К Тимире с гладкой сливочной кожей.
Он поцелует ее.
Он положит ладонь на ее бедро, прикрытое тонкой ночной рубашкой.
Он…
В этот момент Иржи понимает, что завидует своему брату так, как не завидовал никогда и никому за всю свою непростую жизнь.
Глава 8
Тимира просыпается от того, что чувствует пустоту рядом с собой.
Правая сторона кровати пуста – Тойво ушел.
И сонное, уютное настроение, которым она была окружена всю ночь, слетает с нее бесследно.
Она слишком привыкла засыпать и просыпаться рядом с мужем. Пока они не отправились в путь, Тойво всегда возвращался к ней ночевать, даже если для этого приходилось отпрашиваться с долгих совещаний у императора. У того уже была старческая бессонница, но первого министра он понимал – и отпускал, перенося все важные вопросы на следующий.
С момента отъезда Тойво стал нередко проводить ночи в дозоре, особенно во время переездов между городами. В такие дни Тимира плохо засыпала и рано просыпалась, слишком привыкнув к его теплу рядом.
Вчера они столкнулись у самых дверей спальни, и Тойво сразу понял, насколько она устала. Обнял, отвел в постель, потушил все огни и держал ее в своих объятиях, поглаживая по волосам, пока она не уснула, обняв его руку, как маленькая. Как бы жарко ни было в столичные летние ночи, она всегда должна была касаться его тела во сне. Хоть одним пальчиком.