Ника, выслушивая в очередной раз Танькины воспоминания о ее летних приключениях, посоветовала ей искать «парня» среди мужчин постарше, лет двадцати семи, у тех хотя бы мозги есть, возможно, набегались уже по кустам и по полянкам. А сама взяла и влюбилась в ровесника, хлюпика, на тонких ножках, не очень уверенного в себе. Влюбилась? Ника взглянула на Кирилла, которого сейчас вынужденно обнимала за шею. Иначе бы она идти не смогла. Да, скорей всего, влюбилась. По крайней мере, он ей нравится, и ей приятно обнимать его за шею. Даже нога как-то меньше болеть стала, хотя она прыгает, то и дело оступаясь и задевая правую ногу.

– Давай чуть отдохнем. – Ника, запыхавшись, остановилась.

– Давай. – Кирилл выдохнул. – Фу, устал.

Они сели на большой валун, поросший живописным желтоватым лишайником. Он рос неровно, создавая удивительные узоры. Вот чье-то лицо, удивленно открытый рот, прищуренные глаза, вот кошка с тремя лапками, вот выброшенный вперед кулак… Ника погладила приятный теплый камень и посмотрела на Кирилла.

– Ты подружку мою знаешь школьную? Таньку?

Мальчик подумал.

– Толстая такая? С огромными сережками? Всегда в шортах ходит и черных колготках?

– Нет.

– Рыжеватая, с красными губами и пирсингом под губой?

– Нет.

– А! Маленькая, в черных кожаных брючках, и майка еще такая, как будто ничего нет, прозрачная?

– Да нет же! – засмеялась Ника. – Моя подружка Танька, симпатичная, невысокая…

– Не, я из вашего класса только этих знаю.

– Самых шлюшек назвал, – продолжала смеяться Ника.

– Не говори так, – нахмурился Кирилл.

– В смысле?

– В смысле, зачем ты так плохо о своих одноклассницах говоришь?

Ника чуть отодвинулась от Кирилла, который сидел совсем близко к ней, касаясь коленкой ее ноги.

– Говорю, как есть. Называю вещи своими именами.

– Не надо никого осуждать, – назидательно проговорил Кирилл.

– Ты баптист, что ли?

– Почему? Это же из Евангелия.

– Здорово, что ты Евангелие читал… Просто так настойчиво обычно сектанты проповедуют.

– Я не проповедую. Но почему ты так о девочках говоришь?

– Потому что они шлюшки. С седьмого класса с парнями гуляют.

– В смысле – гуляют? – глупо разулыбался Кирилл.

– Спят.

Кирилл покраснел и стал смеяться.

Ника вздохнула.

– Да. Твоя невеста еще в первом классе учится.

– А… откуда ты про них знаешь?

– Ведь самое интересное – это о таких девочках поговорить, правда, Кирюша?

– Нет. – Кирилл надул губы и отвернулся.

– Откуда знаю… Да потому что все об этом знают! Или мальчики в каком-то другом мире живут? Ты наше школьное порновидео не смотрел?

Кирилл покраснел теперь до самых волос и кивнул. Потом отчаянно замотал головой.

– Ну вот, так эту маленькую, «в кожаных брючках», как ты выражаешься, ты не узнал там разве?

Кирилл растерянно поднял брови:

– Но… это одно с другим не связано… Она же может быть хорошим человеком, правда?

– Правда! – опять засмеялась Ника. – На передок слаба, а душа чистая, котят жалеет, плачет, когда их топят… Это имеешь в виду? Только почему-то так выходит, что среди них как раз больше всего стукачек. Наша Лялька называет их «хорошими людьми», точно как и ты. Любой, кто готов стучать, – «хороший человек».

– О чем стучать?

– О том, кто и что про учителей говорит, кто деньги не сдавал на подарки ей лично…

– Ты кем собираешься быть? – вдруг перебил ее Кирилл.

Ника не удивилась перемены темы, у нее тоже иногда в голове так резко меняется направление мыслей.

– Не знаю еще. А ты?

– Нет, скажи мне сначала про себя.

– Я правда не знаю. Может быть, общественным деятелем. Может быть, тележурналистом, как… – Ника чуть запнулась. – Как мама. Или математиком. Я люблю логику, отдыхаю на самых сложных задачках.