Если я умру прямо здесь и сейчас, хватится ли меня кто-нибудь? Уж на работе точно заметят. Наверняка мама позвонит в полицию, если не сможет со мной связаться. Кто-нибудь попытается меня проведать – что, если я не отвечу на стук в дверь? Сколько пройдет времени, прежде чем замок взломают? Дни? Недели? И в каком состоянии тогда буду я сама?

За дверью ванной послышалось царапанье. Кошка. Моя поддержка и опора.

Сегодня на работе я увидел, что Марта разговаривает с Кэтрин, нашей временной сотрудницей. Первые пару недель я почти ее не замечал, а потом она улыбнулась мне в лифте, и я вдруг стал обращать на нее внимание каждый раз, когда она появлялась в комнате.

Похоже, она датчанка, хотя никакого акцента не заметно. Когда ее нет, все о ней только и говорят, так же как наверняка говорят обо мне, стоит лишь выйти. Терпеть не могу мелочность и зловредность коллег, их манеру притворяться друзьями, буквально терзать добычу в клочья в ее отсутствие.

Они и меня пытались вовлечь в разговоры, спрашивая моего мнения, но потом поняли, что я не испытываю никакого желания играть в их детские игры. Я здесь для того, чтобы работать, а не общаться.

Собственно, я здесь потому, что меня это устраивает. Каждый месяц я получаю определенную сумму, не прилагая особых умственных усилий. Как правило, я выполняю свои обязанности к половине одиннадцатого утра, а потом сижу за компьютером, занимаясь по учебе или что-нибудь исследуя. Искать лишнюю работу нет никакого смысла, от меня станут лишь больше требовать. Я просто делаю то, что положено, причем делаю хорошо и даже чуть лучше других, и меня никто не трогает.

Мастурбировать я пока что прекратил – мне самому порой становится противно. Разве что по выходным, да и то если захочется. Как всегда, я полностью себя контролирую.

Вон Брэдсток спросил, не хочу ли я поужинать в субботу вместе с ним и очаровательной Одри.

Сперва я решил, что это помешает моему вечернему дрочилову и порнухе, но потом передумал. Интересно было бы познакомиться с Одри, ведь в последние месяцы я слышал столько интимных подробностей о ее жизни, физических данных и личных качествах… Кстати, в Уэстон-сьюпер-Мэр Вон решил не ехать, и я рассудил, что он поступил вполне разумно. Если уж собрался куда-то с женщиной своей мечты, то наверняка можно найти что-нибудь поэкзотичнее, чем Уэстон-сьюпер-Мэр.

– Примерно в полседьмого устроит? – спросил он.

Как обычно, подумал я.

– Нельзя чуть попозже? Мне в это время нужно кое-куда позвонить.

Последовала короткая пауза.

– Понимаю. А ты не мог бы позвонить пораньше? Просто Одри не любит есть слишком поздно, у нее там что-то с диетой.

– Могу быть в семь, – отрезал я. – Если не устраивает, боюсь, придется отказаться.

В конце концов он согласился на семь часов, а потом спросил, нет ли у меня каких-то особых требований к еде, на что я рассмеялся.

– Я серьезно. Не хотелось бы прикончить тебя каким-нибудь аллергеном.

– Мне не слишком нравятся баклажаны, – наконец ответил я.

– Учтем, – сказал Вон. – Готовить будет Одри.

– Она хорошо готовит? – спросил я, думая, что он наверняка уже рассказывал о кулинарных способностях Одри, как и обо всем остальном.

– О да, – с энтузиазмом кивнул Вон.

Однако, учитывая вкусы Вона к женщинам, пиву и музыке, мне это мало что говорило. Придется дождаться субботы и выяснить самому.

По дороге домой я заглянул к своей подруге Мэгги. Вид у бедняжки был не слишком радостный, но я все же немного посидел и поболтал с ней. У нее прекрасный дом с не менее прекрасной обстановкой – наверху не меньше шести спален, хотя я понятия не имею, зачем ей столько, если она уже несколько лет живет одна. Вряд ли я сильно ее побеспокоил, хотя она и выглядела очень уставшей. Сказав, что зайду проведать ее в выходные, я ушел.