– Горел свет? Где именно?

– В столовой. Лампа на столе.

Он начал писать. Я напряженно ждала, пока он не закончит.

– Давайте вернемся немного назад. Вы говорили по телефону, что разбили окно?

– Нет. В любом случае не специально. Я просто толкнула дверь, а стекло плохо держалось, оно провалилось в кухню и разбилось о пол. Стекло в нижней части уже было разбито.

– Но дверь была открыта?

– Нет. Ключ был внутри. Я ее отперла.

Он снова что-то записал.

– И вы говорите, что там горел свет…

– Да. В столовой.

– Когда вы уходили, он все еще горел?

– Да.

– Вы его не выключали?

Я ошеломленно уставилась на него. Конечно я не выключала свет – зачем? Чтобы спотыкаться, ища выход в темноте? Но тогда я плохо соображала. Может, я все-таки его выключила.

– Вряд ли, – с сомнением ответила я.

Он издал звук, похожий на «гм».

– Вы собираетесь арестовать меня за незаконное проникновение в жилище? – рассмеялась я, но смех показался вымученным даже мне самой.

– Пока нет, – улыбнулся он. – У меня и без того дел хватает.

Допрос, казалось, продолжался вечность, хотя на самом деле занял меньше часа. Детектив заставил меня прочитать написанный неразборчивым почерком протокол и расписаться в блокноте, мол, я согласна со всем изложенным, а потом сказал, что отпечатает текст и предоставит мне нормальный вариант на работе в понедельник. Потом он вернулся в соседний дом, оставив меня в покое.

Вскоре в дверь постучали. На пороге стоял незнакомый мужчина в куртке и джинсах не по фигуре, на лоб его падали густые седые волосы.

– Здравствуйте. Извините за беспокойство, – сказал он.

Само собой, мне следовало тут же закрыть дверь, но по глупости – и из вежливости – я этого не сделала.

– Я репортер «Брайарстоун кроникл». Я пришел из-за вашей соседки – это ведь вы звонили в полицию?

Я прикусила губу.

– Понятия не имею, кто звонил в полицию. Извините.

– Мне сказали, что звонила соседка. С другой стороны дома нет, так что я решил, это наверняка вы.

– Мне ничего не известно, – сказала я. – Прошу прощения, но я занята.

– Понял. Извините, что отнял время.

Не дав ему шанса сказать что-либо еще, я захлопнула дверь. Через несколько часов снова постучали. На этот раз в глазок я увидела другого незнакомого мужчину в штатском – моложавого, небрежно одетого, с темными нестрижеными волосами и в очках. В нескольких шагах позади него стояла женщина с болтавшимся на запястье громадным фотоаппаратом. Открывать я не стала.

Я уже трижды приняла душ и перестирала всю одежду, но до сих пор ощущала в ноздрях тот запах – хотя, возможно, просто разыгралось воображение. Кошка свернулась клубком на диване, в негодовании повернувшись спиной ко мне и к комнате. Вероятно, пройдет еще немало времени, прежде чем она сочтет нужным вновь взглянуть мне в глаза.

Было почти десять, а я еще не сделала ничего полезного. Я никак не могла решиться приступить к тактической оценке и потому открыла протоколы переговоров и поискала свое имя и адрес. Строго говоря, это было против правил, но, если бы кто-то спросил, я, вероятно, смогла бы аргументировать свой поступок законной служебной необходимостью.