Его лицо совершенно безэмоционально, настолько, что мне не по себе даже. 

Я сильно накосячила? 

Вообще ничего трогать нельзя? Но я же ничего не сломала, и просто хотела… Завтрак… 
Игорь  отводит от меня взгляд, нажимает какие-то кнопки за кофемашине. Она сразу же начинает шипеть. 

Мне раньше казалось, что блондины не такие красивые, как брюнеты. Никогда не цепляли белые мужчины. Но Игорь, он особенный. Не просто привлекательный, от него взгляд не оторвать. Высокий и плечистый. Руки у него такие, что каждую мышцу видно. Очень сильные руки, которые два раза мне уже жизнь спасли. И лицо у Игоря симпатичное, брови широкие, тени создают над глазами загадочные.  Волосы густые,  с меловыми прядями. Скулы острые… Ему бы в модели пойти, а он - программист. 

И я на него пялюсь. 

Нет обиды за то, что забраковал завтрак, нет недовольства. 

Смотрю и насмотреться не могу. 

А он это замечает, ловит мой поплывший взгляд, но вообще никак не реагирует. 
Только смотрит на меня пронзительно серыми глазами, не улыбается  и  не хмурится. 
Как робот. Изваяние. 

– Мне вот очень интересно, – говорит  неожиданно Игорь, забирает чашку, полную кофе, и мне предлагает.

Я  смотрю на яичницу, вздыхаю. Конечно, его дом, его правила, но все же… Мог бы быть полюбезней.  

– Что? – спрашиваю я, отходя подальше. 

Я знаю, что не подарок, что со мной даже мне трудно. В этом мире только Лада и могла меня выносить…

– Как часто ты вляпываешься?

– Вот так сильно? – опускаю глаза и замечаю, что Игорь, как и я, стоит босиком.

– Да, – в голосе холод.  – Я так понимаю, ты жива только потому, что Лада за тобой присматривала.

Иначе не объяснить, как ты до двадцати пяти дотянула.
Он не издевается. Он словно факты неоспоримые констатирует. 
Ну что тут скажешь? 
Можно было бы обидеться, но ведь прав…

– Это правда, – признаю я и смотрю на него.

А лицо его ничего не выражает. Он пьёт свой кофе.  Такой сильный, такой большой и бесконечно холодный в своём одиночестве. Я не напрашиваюсь, но мне бы так хотелось, чтобы он не был так суров и жесток со мной.  

– Ну, про последний раз ты мне подробно расскажешь еще, а пока что жду информацию, сколько раз ты так вляпывалась?

– Этот третий...

– Маловато, –  неожиданно усмехается Игорь. Но ухмылка как появляется,  так и исчезает, он задумчив.

– Рассказывай, когда и как.

– Зачем? – удивляюсь я.

– Хочу насладиться тобой в полном объёме, Лапа. Так сказать,  осознать, насколько ты безнадёжна.

– На все сто, – со вздохом отвечаю я, поджимаю губы от досады. Руки на груди складываю. – Я хочу позвонить Ладе.

– Не получится. Деньгами ты уже не поможешь себе. Людям, которые тебя купили, теперь  деньги не нужны, они пошли на принцип.

– Как? – обмираю я от ужаса, понимая, что  в таком случае,  я лучше умру, чем Ладу впутаю. 

– По порядку, ты и так  в мою жизнь хаос внесла, будь любезна рассказать, когда ты начала так попадать. 

У него явно садистский интерес. Потому что свой кофе он  закусывает моими эмоциями, что естественно вырываются наружу. Я всплёскиваю руками, пожимаю плечами,  слёзы сдерживаю. Ведь все свои случаи, когда влетала и осознавала, насколько сильно, бесповоротно и, самое главное, глупо до невозможности,  очень сильно меня травмировали. Но наверно, нужно ему рассказать, пусть жуёт, раз так хочет. 

– Первый раз в университете.

– Так поздно? – вскидывает белую бровь Игорь.

– Да, – киваю я и погружаюсь в свои личные воспоминания. – После пожара, где сгорели наши с Ладой квартиры, нам была выделена с мамой развалюха в резервном фонде. Но мама предпочла уехать в старый дом в деревню, где родилась. Там она сразу нашла себе мужа. Отчим плохо ко мне относился, и мама считала, что я сама виновата. После окончания школы, она дала мне ключи от жилья в городе и отправила в свободное плаванье. Без приключений доплыла до Лады. Она уже тогда родила Богданчика. И я стала ей помогать. Мы вместе снимали жильё, следили вместе за ребёнком. Работали, учились всё вместе. Лада ненамного меня старше, но мне иногда кажется, что на целую жизнь.