Она же беззащитная! И провоцирует, чтоб сожрать. Без остатка. Себе забрать, не выпускать из рук ни при каких условиях! 

Накрываю гладкий лобок пальцами и – мягко – ниже… Охреневая от нежности кожи, от податливости. Мои пальцы кажутся грубыми когтями хищника, как только не царапают ее? 

Я хочу туда же, за пальцами.  Только теперь губами. Попробовать на вкус ее наконец-то… 

А если хочу, кто мне помешает? 

Нагибаюсь, прикасаюсь… И все! Больше ничего не помню, не соображаю, скольжу губами, сходя с ума от ощущений, небывалых, новых для меня! Неосознанно сильнее стискиваю ладонями тонкие бедра, раздвигая, давая себе возможность скользнуть пониже еще… Туда, в самую сладкую мякоть…

И тут она начинает дрожать, сначала мелко, а потом все сильнее, стонать, так жалобно, так тихо и безнадежно… 

Словно понимает.  что в ловушке, что не выберется теперь из лап зверя…
Я поднимаю голову, силой удерживая ее за бедра. 
И рывком подтягиваюсь выше, опираюсь на ладонь прямо напротив лица Лисенка. 
Она спит. В этом никаких сомнений. Спит и видит сон. 
Судя по отчаянно бегающим под кожей век зрачкам, кошмар. 
Ты права, Лисенок, ты в кошмаре сейчас…
Хочу ее успокоить, кладу ладонь на щеку, наклоняюсь опять поцеловать, аккуратно, чтоб притихла… Или проснулась уже, наконец. 

А Лапочка неожиданно тихо стонет:

– Нет, нееееет, не надо, пожалуйста… Пожалуйста… 

И я смотрю, в диком шоке, как из-под закрытых век льются слезы. 
Осознание накатывает лавиной снега или, скажем, мощным пропущенным ударом партнера по спаррингу…
То есть, до озноба и ступора. 

Медленно, опираясь на сжатые добела кулаки, скольжу вниз, ниже, еще ниже… С кровати, нахер! 
Встаю над ней, голой, красивой. С разметавшимися по подушке огненными волосами, с кулачками, сжимающими в горсти простынь, напряженной, испуганной…
Одинокой и уязвимой. 
Беззащитной. 
Слабой. 

И каким же скотом надо быть, чтобы…

Отворачиваюсь, не глядя, нащупываю одеяло и укрываю.

Тут самое главное, не сплоховать. Не посмотреть на нее. 

Потому что в голове острое осознание своего безумия. А вот в теле… 

Сука, такого стояка у меня даже в подростковом возрасте не было, когда хотелось трахать все, что не одного с тобой пола. 
Не думал, что слабость и беззащитность меня так заводит. 
Это же… Это просто финиш. Шок. 

Шатаясь, выползаю из спальни.                                                                

С полминуты стою, мучительно потирая лицо. 

Заебись… Демон, заебись просто… Нет других слов, нет других реакций. 

Она там, за дверью, под одеялом… Спит. Плачет. Ей снится кошмар. Из-за тебя, Демон. Ты своими лапами спровоцировал… 

Неприятно, разменяв сорокет, узнавать о себе новое. Да еще и такое. 
Оказывается, ты – животное, Демон, да? Открытие… 
Охеренное…
И надо бы с этим что-то делать. 
Меня шатает, колбасит, трясет так,  что еле удерживаю дрожь. 
Неудовлетворенное тело дает полную обратку, показывая , насколько я не прав был сейчас. Не надо было уходить, надо было…

Черт… Она там лежит под одеялом. Голая. Беззащитная. Доступная. Вернуться. Просто вернуться и заставить ее замолчать. Заставить ее сказать «да», вместо «нет». Это же несложно. Она отзывалась на мои ласки, я же чувствовал! 
Просто вернуться и…

Сука!                                                                                                                               

Я рычу что-то настолько грязно-матерное, что, наверняка даже дядька мой, тот еще знаток всевозможной фени, восхитился бы. 

И иду в ванную.