– Мария – травница, – поправил Видо. – Ведьма она такая слабая, что еще немного – и даже под орденский эдикт не подпала бы. Больной зуб заговорить или там порез, ребенка полечить от испуга и колик… Ну, еще воду почуять, чтобы новый колодец выкопать… Крестьянам хватает, и ей самой так спокойнее – к слабосилкам Та Сторона куда меньше тянется. Сам не верю, что все эти странности с ней связаны, но другого объяснения пока нет.

– Может, пришлая забрела? – предположил опытный капитан, гонявший тварей, когда Видо еще был послушником в орденской семинарии. – Затаилась да пакостит по округе? Матерый зверь возле норы не охотится, вот и эта побоялась, а вышло наоборот?

– Может, – неуверенно согласился Видо. – Правда, я бы должен почувствовать… Но если ведьма или ведьмак сильные, то могли от меня спрятаться. А мог и новый кто-то появиться, не издалека, а местный. Сила проснулась, Та Сторона прислала фамильяра с договором, а молодые ведьмы – жадные и глупые. Начала охотиться, хлебнула крови, опьянела. И чем дальше заходит – тем больше хочется. Фамильяры таких дур не берегут, быстро разменивают, чтобы самим по иерархии подняться. И сидит у нас где-нибудь в норе будущая кровососка и людоедка, копит силу и заслуги перед Той Стороной.

– Поганый расклад, – помолчав, согласился фон Гейзель. – Если успеет поумнеть, то быстро не поймаем, и тогда она таких сможет дел натворить… Надо с Марией поговорить хорошенько. Пусть даже травница и ни при чем, но уж новости деревенские к ней точно стекаются, а может, и сама что почуяла.

Видо кивнул. Все это он и так знал, но приятно было услышать подтверждение, что его тревога не выглядит пустой блажью. В самом деле, лучше проверить и убедиться, что случилась череда совпадений, чем побояться выглядеть болваном и пропустить настоящую беду. Слишком долго в Вистенштадте и его окрестностях не появлялись по-настоящему сильные слуги Тьмы, так что капитул, куда его прислали служить, стал считаться едва ли не синекурой. С мелочью вроде волколаков и неупокойцев рейтары справляются сами, а держать при капитуле, где ничего важного не происходит, истинного клирика – расточительно. И если бы не обстоятельства в лице генерал-мейстера Фалька…

Впрочем, про это Видо думать не хотелось. Его место службы здесь, и на этом месте он будет делать все возможное, исполняя свои обязанности, как полагается слуге Господнему. Ибо сказано, что человеку – человеческое, а Господу – божье. И только темным тварям – беспощадная кара.

Флюхенберг они проехали бодрой рысью, не остановившись ни у старосты, ни возле деревенского колодца. Видо, не слезая с лошади, благословил пару поклонившихся крестьян и ребенка, которого ему протянула прямо с крыльца немолодая женщина. Подумал, что на обратном пути стоит задержаться, во Флюхенберге он не был почти месяц, за это время могло поднакопиться новостей, да и требы можно заодно справить. Часовня здесь имелась, разумеется, а вот патер жил в соседней деревне и сюда наведывался лишь по необходимости, отговариваясь возрастом и нездоровьем.

Когда отряд свернул с дороги на тропу, ведущую к дому травницы, Видо поднял руку, и рейтары слаженно остановились. Фон Гейзель первым спешился, за ним торопливо спрыгнули с лошадей остальные.

– Именем Господа и святыми силами его… – заговорил Видо, простирая к рейтарам обе руки и чувствуя привычный холодок, побежавший по спине.

Рейтары во главе с капитаном опустились на колено и склонили головы, принимая полное благословение, как полагается перед серьезным делом. Теперь каждому из них было ясно, что обычная проверка, под видом которой они едут к травнице Марии, в любой момент может перейти в нечто куда более серьезное. Полное благословение требует от клирика немалых усилий, но и защищает не в пример лучше краткого, положенного служителям Ордена перед любым значимым деянием. Что ж, духовной благодати, дарованной ему Господом именно для этого, Видо никогда не жалел, а недолгая слабость от напряжения – пустяки.