Тяжело дыша, словно пробежал ни один километр, чувствуя себя деревянным как Буратино, скрепя зубами от сводящего судорогой тела, Роджер отстранился от Ланы и прохрипел:

- Иди, оденься! Я не хочу тебя!

Ее лицо нахмурилось, а она, еще не понимая его слова, находясь в неге страсти, прильнула к нему, требуя ласк.

- Что значит, ты меня не хочешь! Я же вижу, что это неправда! – простонала она капризно, опять судорожно цепляясь за него.

-Лана, ты ведешь себя как последняя шалава! – выдохнул он, с трудом выговаривая слова, понимая, что жесток, но, не видя другого выхода, – срочно оденься! Мне стыдно за тебя! Между нами никогда ничего не может быть! Ты ребенок, а мне нравятся зрелые опытные женщины!

На этих словах он резко встал и поспешно вышел из комнаты, не оглядываясь, надеясь успокоится.

Лана осталась стоять одна в центре гостиной, практически полностью обнаженная, еще чувствуя сладость его поцелуев, без которых ей стало, словно холодно. От чего девушка неосознанно поежилась, только сейчас начиная понимать, что именно он сказал. От этого она внезапно ощутила такую острую боль внутри, в то время как еще чувствовала какие необычные чувства рождали его поцелуи во всем теле. И тут ее нагота засмущала ее, она словно почувствовала себя беззащитной, ненужной, нежеланной. И затем в ней родился, взметнулся пламенем гнев, а вместе с ним начала расти ненависть. Все это разгорелось в девушке за считанный момент и осталось там тлеть и гореть, бередя душу и мысли. Она тут же порывисто и, стараясь быстрее, начала одеваться, неловко натягивая бюст и кофту, а затем остальное. А потому, когда в комнату вошел Роджер, она была почти одета, а тот достаточно холодно сказал:

- Я отвезу тебя домой. Видимо, ты уже достаточно пришла в себя для этого. У тебя минут пять. Я пока схожу в душ.

На этом он резко развернулся и ушел, потому что его все так же сильно разрывало от желания быть в ней. Его память еще хранила вид ее тела и жар поцелуев. А собственное тело стремилось обладать ею, и Роджер ничего не мог с собой поделать. Когда холодный душ и рука хоть немного охладили его собственный пыл, юноша вернулся в комнату с еще мокрыми волосами, но уже одетый в свежую футболку, джинсы, но все еще босиком.

Лана сидела на диване одетая и отстраненная, не поднимая на него глаз.

-Извини меня за мое поведение, я позволила себе недопустимое, - вдруг тихо прошептала она, а голос прозвучал настолько холодно, словно арктический лед.

-Вот и хорошо, - выдохнул Роджер, сам не зная, действительно хорошо это или плохо, чувствуя то ли облегчение, то ли грусть.

«Скорее, хорошо», - пришло ему тут же в голову, и закончив с одеванием, они вышли из его квартиры. Роджер довез ее до особняка, при этом они не сказали друг другу в машине и пары слов. При этом Роджер специально убедился, что она точно вошла внутрь и только затем уехал.