– Он только что прибыл из Венеции, – пояснила Джулия. – Из той Венеции.

– Какую конкретно Венецию ты имеешь в виду? – спросил старый морской волк.

– Я только что вышел из Дома с зеркалами, господин, – вдруг выпалил Томмазо. – И очень рад, что его вконец не разрушили.

Нестор медленно опустил шлем на колени.

Ветер взъерошил его седые волосы и потеребил белую бородку.

Он молчал. И долго смотрел на море.

– Дверь открыта, – продолжал Томмазо. – Я живу в Венеции. В сегодняшней Венеции, я хочу сказать. Я прибыл не… из 1751 года, как ваша жена, господин. То есть жена господина Улисса Мура.

Джулия положила руку на плечо мальчика:

– Может, лучше, если я расскажу…

– Нет, Джулия, пусть он продолжает, – сердито произнёс Нестор. – Значит, живёшь в сегодняшней Венеции, если я правильно понял. В таком случае, каким образом, чёрт возьми, ты оказался тут?

– Прежде всего я отыскал Канал Дружбы, где имеется Дверь времени Питера Дедалуса. И это удалось мне, должен признаться, не сразу но… Я думал, что этого канала на самом деле и нет, что это просто выдумка. Но в конце концов я всё-таки нашёл его. И думаю, это удалось только потому, что я крутил педали гондолы вашего друга Питера, той самой, о которой рассказывается в книге «Остров масок», знаете, да? Она была причалена у Арсенала. А туда меня привели обезьяны, когда спасли от Поджигателя, который похитил меня…

Нестор сильно забарабанил пальцами по шлему, словно хотел разломать его на куски. Потом огляделся. И в это самое время из кондитерской «Лакомка» донёсся невероятно соблазнительный запах свежеиспечённых ванильных булочек.

Это оказалась не просто подсказка, что делать дальше.

Это было само приглашение отправиться туда.

– Попробуем подсластить ситуацию, не возражаете? – предложил Нестор, слезая с мотоцикла.

«Лакомка» выглядела точно такой, какой Томми всегда представлял её себе.

Нисколько не изменилась за все сто лет. Разные поколения покупателей, входивших и выходивших в эту кондитерскую, неизменно оказывались у витрины со множеством пирожных, свежеиспечённых ароматных итальянских булочек и французских шантильи со сливками. Сами стены здесь пропитались чудесным запахом шоколада и ванили и слышали разговоры посетителей, попивавших хороший чай, о сильных ветрах, о волнении на море и зимних проливных дождях.

– Добрый день, Нестор… – приветствовала его хозяйка «Лакомки». – Как дела? Давно тебя что-то не видно.

Садовник виллы «Арго» пожал плечами и прошёл, прихрамывая, к витрине со сладостями.

– Старею.

– На вилле всё в порядке?

– Не жалуюсь. Ты знакома с Джулией, верно?

Девочка улыбнулась.

– Да, конечно.

– Как поживает твой брат? Его тоже что-то давно не видно, – заметила хозяйка кондитерской.

Они поговорили о Джейсоне, о том, как он любит взбитые сливки, и посмеялись узнав, что Томмазо такой же сластёна: он выбрал три больших булочки со сливками и тут же надкусил первую.

– Извините, – проговорил он. – Я ничего не ел со вчерашнего дня.

Все уселись за дальний столик, рядом с клетчатой шотландской занавеской, которая отделяла кондитерскую от подсобного помещения. Нестор привстал и заглянул за неё, желая убедиться, что там никого нет.

– Уверенность никогда не бывает лишней, – проворчал он и обратился к Томмазо: – Так сколько ещё человек прибудет сюда?

Мальчик от удивления поднял голову, оторвавшись от второй булочки:

– То есть как?

– Сначала Анита. Теперь ты. Сколько ещё детей прибудут в Килморскую бухту?

– Думаю… больше никто, господин, – ответил Томмазо, слегка растерявшись.

– Попробуй убедить меня.