– Но ваша честь, мне-то каково? Я, к своему несчастью, вынужден делить свое тело со Стэком. И любой вынесенный ему приговор падет на мою голову, что совершенно несправедливо.

– Чисто человеческая ситуация, мистер Кромптон, – мягко заметил судья.

– Но я невиновен в преступлениях, совершенных Стэком. А в основе юриспруденции, которую мы оба с вами исповедуем, всегда лежал принцип, что невиновный не должен пострадать ни в коем случае, даже если для этого придется освободить виновного!

– Но вы не невинны, – настаивал судья Градж. – Вы отвечаете за Стэка, а он за вас.

– Но как же так, ваша честь? И физически, и умственно мы были разъединены со Стэком, когда он совершал свои преступления.

– С позиции кармического закона шизофрения не может служить оправданием, – заявил судья. – Все составные части ума/тела в ответе друг за друга. Или, проще говоря, левая рука так же подлежит наказанию, как и правая, укравшая варенье из банки.

– Отвод! – потребовал Кромптон.

– Отклоняю, – сказал судья. – Пусть выйдет сюда Стэк, процесс начинается.

Кромптон передал контроль над телом Стэку.

– Дэниэл Стэк? – спросил судья.

– Да, ваша честь, – ответил Стэк.

– Вот ваши обвинители. – Судья указал на расположенную прямо перед ним скамью. На ней сидели четверо мужчин, выглядевших так, будто они только что побывали в автомобильной катастрофе. Израненные, окровавленные, угрюмые – в общем, картинка из фильма ужасов.

Стэк подошел к скамье. Обвиняемый и обвинители посмотрели друг на друга. Затем Стэк кивнул им, и они кивнули ему в ответ.

– Да-а-а, – сказал Стэк, – никак не думал, что так скоро придется свидеться с вами. Ну и как вы?

Эбнер Лэндж, самый старший из его жертв, сказал:

– Да мы в порядке, Дэн. Ты-то как?

Он говорил с трудом, потому что череп у него был разрублен топором.

– А я малость запутался, – сказал Стэк. – Но это слишком долго рассказывать. Давайте лучше ближе к делу. Вы что, ребята, что-то имеете против меня?

Мужчины неловко посмотрели друг на друга. Потом Эбнер Лэндж сказал:

– Да мы тут по делу об убийстве, Дэн, ты же нас убил. Мы – неизбежное следствие твоих поступков, и поэтому мы составляем главную часть твоей невыполненной кармы. Так они нам объяснили, но, по правде говоря, я не совсем понял, что к чему.

– А я так и вовсе ничего не понимаю, – сказал Стэк. – Но сами-то вы чего хотите?

– Черт его знает, – сказал Лэндж. – Они велели нам прийти сюда и выступить каждому за себя.

Стэк потер подбородок. Он был сбит с толку и не мог придумать, что ему делать с этими парнями.

– Ну что я могу сказать вам, ребята? Так уж получилось, – пробормотал он.

Один из пострадавших, Джек Тишлер, высокий мужчина с начисто отстреленным носом, заявил:

– Черт побери, Дэн, может, это вовсе не мое дело, но мне кажется, что от тебя здесь ждут раскаяния или чего-то в этом роде.

– Ну ясно, – сказал Стэк. – Я сожалею. Я прошу прощения за то, что поубивал вас всех, парни.

– Не думаю, что это все, чего они хотят от тебя, – сказал Лэндж. – Человек убил человека, и он должен сказать что-нибудь еще, а не промямлить просто «сожалею». Да разве ты на самом деле о чем-то сожалеешь, а?

– Да нет, пожалуй, – признался Стэк, – Это я из вежливости. А можете вы назвать мне хоть одну причину, по которой я действительно должен о чем-то сожалеть?

Жертвы задумались. Потом Рой Арджил сказал:

– Ну хотя бы из-за наших овдовевших жен и осиротевших детей. Как насчет них, Дэн?

Стэк усмехнулся.

– Ты бы еще вспомнил о своих троюродных сестричках с их разбитыми сердцами и о любимых собачках. Вы, братцы мои, плевать на них хотели, пока были живы. Что это вас сейчас вдруг так разобрало?