Аня выплачивает кредит, Ершик набрал кредитов, Катя тоже, Илонка тоже, да и Николай, который привык надеяться только на себя, влез туда же, чего уж там.

Отдавать кредиты оказалось сложнее, как ни крути. У Ани и Ершика, несмотря на их природную предусмотрительность и предприимчивость накрылись проекты. Катьку банально сократили в конторе, хотя госконторы разрастаются (представляю, как ей обидно). Илонке ее содержатель деньги зажал, потому как его самого зажала прокуратура, – сидит под домашним арестом в ожидании суда за растрату средств госбюджета. Выпустят лет через двадцать. Так что Илонке не в квесты играть, а «папика» искать. Вот же я злыдень какой. Ничего, искореню. Жанна всегда перебивалась случайными заработками, – ей, как и в годы учебы, не на что жить.

У Николая на повестке дня ремонт квартиры. Живет где попало, потому как всегда что-то ремонтирует. Пока учился, тоже ремонтировал. Поедет, поремонтирует свою жилпложадь, и к ребятам, в общагу. Ночевал в общаге, в комнате Резвого, на полу. Хозяин комнаты в 5 утра уходил подметать улицу. И Николай перебирался на кровать, так сказать, к жене друга.

Так он умудрился увести у Резвого жену – маляра-штукатура по специальности. И парочка удалилась ремонтировать жилплощадь Николая и больше в общаге их никто не видел. Самое пикантное: когда Николай закончил ремонт, бывшая жена Резвого сбежала от Николая к очередному мужу, видимо тоже ремонт делать. Такая оказалась, малярша до мозга костей.

Что интересно, Резвого о его житье-бытье и заодно мотивации на квест никто не спросил, а когда очередь дошла до меня, у меня ответа не было, сказать «мне по барабану» – не поверят. И тогда я заменил «мне по барабану» на «мне нужен новый холодильник». Отнеслись с пониманием. Еще бы, старые друзья, вместе мотались по командировкам, и все такое. Про то, что именно Резвый однажды оставил меня без работы и средств к существованию, никто не вспомнил. Зачем о таком вспоминать?

Итак, без работы, без денег, философы едут на какой-то подростковый квест. Идиотизм чистой воды.

Резвый ни с того – ни с сего цепляет Аню:

– А как ты без работы оказалась?

– А тебе зачем? – Аня явно не намерена отвечать.

Резвый натягивает искусственную улыбку, типа «я все про вас знаю». Опытный манипулятор начинает пугать, да-да, пугать нашу гоп-компанию.

– Сразу скажу, – тут лицо Резвого принимает страдальческое выражение. – В некоторых моментах будет страшно. Но продержимся, да, Николай? – и он со знанием дела хлопает по плечу того, кто должен продержаться. Где-то в баснях мне такое уже попадалось.

Николай с Ершиком просят Анну рассказать о ее поездке в Турцию. Она обещает им, но позже.

«Десант выпрыгивает, парашюты раскрылись», ну или что-то подобное. Пока нога Ершика искала почву под ногами во владениях замка «Х», таймеру стоило бы включиться. Но ничего подобного – часы затикают, когда ворота отворятся.

Замок. Покинутый. Оглохший. Затерянный. Опустелый. Заросший. Одичалый… Где-то живет человек, покинувший замок навсегда. Однажды вышел за спичками или дровами, да так и не вернулся или совершил зло и прячется теперь от правосудия. Кто приходит сюда, хозяин или его призрак? Днем или ночью приходит? Или у него другая жизнь, хотя возможна ли после замка другая жизнь.

Но есть предчувствие, что из замка никто не вышел, здесь разыгралась жуткая трагедия, а теперь, пошалив на пепле чужого горя, новоиспеченные квестеры хотят заработать деньги.

«У домов, как у людей, есть своя душа и свое лицо, на котором отражается их внутренняя сущность». Записал как-то в блокнот. Так думал Александр Дюма. Соглашусь с ним, соглашусь.