Она вышла, когда мама с папой уже гремели в замке ключами. Ладно, неудобные вопросы подождут. Нервы родителей важнее.

После ужина мама возилась на кухне, папа ушел смотреть телевизор. Мы с Машкой, наконец-то, остались одни. Я прикрыл дверь: для впечатлительных ушей наш разговор не предназначался. Мы оба были в домашнем: я — в спортивном костюме, Машка — в халатике, в котором вышла из ванной и провела дома весь вечер. Спать было еще рано, и Машка завалилась на кровать с телефоном в руках. Я грозно навис над ней:

— Где была?

— Я уже большая девочка. Впрочем, ты это знаешь. — Она выразительно потерла зад. — В старину говорили: «После такого ты должен на мне жениться».

Нахалка. Дерзкая и бесстыжая.

— Не могу по трем причинам.

— Ух ты, уже подсчитал. Как у тебя голова так работает? Я тоже так хочу, чтобы р-р-раз — и все мысли по полочкам, а мораль уже выведена и четко сформулирована.

— Думай чаще, и само получится. Как в спорте. Чем больше тренируешься, тем лучше получается.

— Не уводи разговор, а то я разочаруюсь. Что за три причины?

— Основная: ты крупно провинилась и потому заслужила. Соответственно, никаких бонусов за причиненный ущерб тебе не полагается.

— А то, что я тебя от тюрьмы спасла — разве этот «маленький» фактик хотя бы часть вины не компенсирует?

— А то, что из-за твоих сумасбродств я и мои друзья жизнями рисковали, чтобы твою репутацию спасти?

— Ладно, аргумент принят, произошел взаимозачет, мы квиты. Какие две другие причины?

— Вторая настолько проста и очевидна, что проще и очевиднее просто некуда: в нашей стране инцест запрещен.

— «В нашей»? — Машкины брови подпрыгнули. — То есть, в теории это вполне…

— В теории и на практике такое допустимо исключительно для выживания человеческой популяции. Согласись, у нас не тот случай. Вот, например, в единственной на тот момент на Земле семье Адама и Евы…

— Знаю-знаю, у них было три сына, поэтому человек произошел от обезьяны. В школе проходили.

— Три сына в библии упомянуты поименно, про остальных детей детально не рассказано.

— Убедил. Давай третью причину.

Видно, что не убедил. И это часть третьей причины.

— Я не хочу такую жену.

Машка удивленно обернулась:

— Я тебе не нравлюсь?

Хорошо, что она мне сестра. И хорошо, что я ей брат и она об этом помнит. Скажи я такое какой-нибудь Мадине или Насте, в ответ случилась бы демонстрация причин и возможностей, которые не понравиться мужчине не смогут.

— Ты красивая и веселая. — Я снова сел на свою постель.— Забавная и яркая. Чувственная и сумасбродная.

— Разве перечисленное тобой — не мужской идеал? — В глазах сестренки плясали чертики из поговорки про омут.

— Никогда не думал о таком выводе. Возможно, ты права. Как сестра ты идеальна, хотя и чуть более взбалмошна и легкомысленна, чем мне хотелось бы, но от такой жены я сбежал бы на второй день.

— Видишь, все-таки на второй, а не на первый. Значит, комплект тебе нравится. А бочки меда без ложек дегтя бывают только в сказках, да и тот мед лишь по усам течет, а в рот не попадает. — Машка закатила глаза и с придыханием повторила мои определения: — Красивая и веселая, забавная и яркая, чувственная и сумасбродная… Санька, я тебя обожаю. Мне еще никто таких комплиментов не говорил!

— Не поверишь, но я тоже говорил вовсе не комплименты. Я выискивал недостатки и заменял их более приятными синонимами.

— Насколько понимаю, в семейных отношениях все точно так же: ругаешься на то, что нервирует, но, чтобы не разрушить брак, облекаешь в другие слова. Постепенно привыкаешь. Это и называется любовь.