Никогда прежде хозяин дезинтегратора не забирал жизнь настоящего человека. Была однажды стычка с дельцом из Galeus longirostris, который находился в теле дешевого изношенного клона, воспользовавшись услугами незаконного терминала переходов, чтобы попасть в Isistius labialis, но тогда все закончилось благополучно для дельца, пытавшегося жульничать, потому что умирающего клона успели доставить в незаконный терминал и вернуть сознание в оставленное в Galeus longirostris тело дельца. Сейчас, если применить дезинтегратор, второго шанса у пострадавшего не будет. Молекулярный распад сожрет тело жертвы, ничего не оставив.

– Ты не посмеешь, – сказал хранитель, когда мысли нарушителя, используя промежуточной базой мальчика-нейропата, достигли его сознания.

Взаимодействие сознаний помогло без слов определить степень наказания за совокупность правонарушений, совершенных сотрудником незаконного центра Энрофы.

– Я не хочу подвергнуться корректировке, – прошептал нарушитель, на что хранитель подумал о ссылке в произвольный резонанс Подпространства. – И это тоже не выход, – сказал сотрудник незаконного центра Энрофы.

Его мысли донесли до хранителя понимание неизбежности сложившейся ситуации: один не может позволить себя арестовать, другой не может отпустить нарушителя.

– Ничего личного, – сказал невысокий, почти лысый мужчина, повторяя слова, произнесенные адептом по имени Рэкш, когда «Мункара и Накира» вынесла приговор одному из ненадежных сотрудников центра Энрофы, который пытался выторговать у Иерархии списание критического количества набранных порицаний, приводившее к коррекции сознания или высылке в Подпространство, в обмен на сведения о семьях адептов, обращавшихся в центры, чтобы приобрести пригодных для деторождения клонов.

– Ничего личного, – произнес в тот день Рэкш, глядя предателю в глаза, хотя все знали, что слова эти – ложь, потому что среди общих заказчиков пригодных для деторождения клонов фигурировала и семья адепта.

– Ничего личного, – прошептал, вспоминая оставшуюся в прошлом историю, невысокий, почти лысый мужчина, заставляя себя смотреть хранителю в глаза, активируя дезинтегратор.

Джаво вздрогнул за мгновение до выстрела, прочитав смирение в мыслях нарушителя. Чужак не ликовал, готовясь убить человека, но и страх ушел. Осталось лишь что-то холодное и липкое, словно пот, который давно научились контролировать, перерабатывая в энергию с помощью жидких чипов, но Джаво мог поклясться, что чувствует, как по спине скатываются холодные капли.

– Ничего личного, – услышал он слова нарушителя.

С едва различимым хлопком из дезинтегратора вырвался пучок яркого света. Нейронные сети попытались защитить хранителя, но протоколы блокировки атаки оказались неэффективными в борьбе против неофициальных видов оружия. Сгусток света ударил хранителя в грудь. Распад начался мгновенно: сожрал одежду, добрался до плоти. Джаво видел, как на груди хранителя разрастается сквозная дыра. Нейронные медицинские помощники блокировали боль, пытаясь бороться с повреждениями, но процесс невозможно было обратить. Хранитель исчезал на глазах.

Джаво не знал почему, но последними мыслями служителя Всемирной иерархии стало осознанное обращение к мальчику-нейропату.

– Беги, Джаво, – сказал хранитель. – Спасайся. Теперь ты главный свидетель.

– Откуда вы знаете мое имя? – спросил, задыхаясь, Джаво, но тут же понял, что и сам знает, как зовут хранителя – Власт. И знает имя нарушителя – Верак.

Джаво отвернулся, чтобы не видеть, как разрушается тело хранителя. Невысокий, почти лысый мужчина смотрел на мальчика-нейропата, продолжая сжимать в руке активированный дезинтегратор. Джаво слышал размеренный гул заряженного оружия. «Беги! Спасайся!» – прозвучали в голове слова погибшего хранителя. «Беги! Спасайся!» – подхватили их мысли невысокого, почти лысого мужчины с активированным дезинтегратором в правой руке.