Длинная беседа с ним утомила меня, так как я был еще слаб и истощен. Несмотря на яркое солнце, светившее в мою комнату, я начал дремать, а через несколько минут откинулся на подушку и крепко заснул.
Глава XVIII
Креолка и квартеронка
Я проспал, вероятно, около часа. Затем что-то разбудило меня, но я продолжал лежать неподвижно, еще в полузабытьи, и впечатления внешнего мира с трудом доходили до моего сознания. Это были приятные впечатления. В воздухе был разлит нежный аромат, я слышал слабый шелест шелка, что говорило о присутствии нарядных дам.
– Он просыпается, мадемуазель, – тихо произнес нежный голос.
Я открыл глаза и взглянул на говорившую. Первую минуту мне казалось, что сон мой продолжается. Передо мной стояло мое ночное видение: прелестное лицо, черные волнистые волосы, блестящие глаза, изогнутые брови, нежный, красиво очерченный рот, яркий румянец – я снова увидел ее!
«Это сон? Нет, она дышит, она шевелится, она говорит!»
– Видите, мадемуазель, он смотрит на нас! Он проснулся!
«Так это не сон, не видение! Это она – Аврора!»
Я, видимо, еще не совсем пришел в себя и спросонок разговаривал вслух. Но только последние слова я произнес так громко, что их можно было расслышать. Вслед за ними раздалось восклицание, которое окончательно разбудило меня. Тут я увидел две женские фигуры, стоявшие у моей постели. Они с удивлением смотрели друг на друга. Одна была Эжени, другая, без сомнения, Аврора.
– Он зовет тебя! – с удивлением сказала госпожа.
– Он зовет меня! – с таким же удивлением повторила невольница.
– Но откуда он знает твое имя?
– Не могу сказать, мадемуазель.
– Ты уже была здесь раньше?
– Нет, только сейчас…
– Очень странно! – сказала Эжени, поворачиваясь и вопросительно глядя на меня.
Теперь я совсем проснулся и понял, что невольно говорил вслух. Мне надо было объяснить, как я узнал имя квартеронки, но при всем желании я не знал, что сказать. Признаться, о чем я думал, когда эта фраза сорвалась с моих губ, – значило поставить себя в очень глупое положение; ничего не говорить – значило позволить мадемуазель Безансон строить всевозможные догадки. Надо было что-то выдумать, без маленькой хитрости никак не обойтись.
Надеясь, что мадемуазель Безансон заговорит первая и подскажет мне какой-нибудь ответ, я пролежал несколько минут, не разжимая рта. Я сделал вид, что рука беспокоит меня, и повернулся на постели. Но она как будто не заметила моего движения и, все так же удивленно глядя на меня, повторила:
– Как странно, что он знает твое имя!
Мои неосторожные слова произвели на нее сильное впечатление. Я не мог дольше молчать и, снова повернувшись к ней, сделал вид, что только теперь заметил ее. Я выразил радость, что ее вижу, и поблагодарил за гостеприимство.
Расспросив меня о моем здоровье, она сказала:
– Но откуда вы знаете имя Авроры?
– Авроры? – ответил я. – Вам кажется странным, что я знаю ее имя? Сципион так мастерски нарисовал мне ее портрет, что я узнал ее с первого взгляда. Вот она!
И я указал на квартеронку, которая немножко отступила назад и стояла молча, с удивлением глядя на меня.
– Вот как! Сципион говорил вам о ней?
– Да, сударыня. У нас с ним был сегодня очень длинный разговор. Он много рассказывал мне о жизни на плантации. Я уже познакомился и со старой Хлоей, и с малюткой Хло, и со многими вашими людьми. Ведь я новичок в Луизиане, и все это меня живо интересует. – Я рада, что вы так хорошо себя чувствуете, мсье, – ответила Эжени, как будто удовлетворенная моим объяснением. – Доктор уверяет, что вы скоро совсем поправитесь. Благородный чужестранец! Я слышала, где вы получили вашу рану. Это из-за меня! Вы меня защищали! Ах, как мне отблагодарить вас? Чем отплатить за спасение моей жизни?