а) роща «Квадратная», кладбище, Никольское (фронтом на юг и юго-запад);

б) Желудки, отм.246.0, лес южнее (фронтом на юго-запад).

74 сд на участке: Нижняя Гн илу ила, от м.204.8, Ливадия

(фронтом на север и северо-запад). Срок исполнения не позднее 20.4. 1943 г.» [247].

Как видим, и отсечные позиции не были забыты, как это случилось на левом фланге 13А, и ни одно соединение не упущено при планировании контратак.

В работах советских историков описание подготовки к Курской битве, в том числе и возведение войсками Рокоссовского и Ватутина полевой обороны, переполнены героикой, множеством и реальных, и придуманных примеров трудового подвига красноармейцев и мирных жителей. Но ни в одной книге нет даже упоминания о тех издержках для населения Курской области, которыми она сопровождалась. Это касается не только судьбы выселенных жителей сёл и хуторов, попавших в 25-км зону. Хотя из неё в основном вывозили женщин, детей и стариков, для которых никто специально жилья не возводил и прием не организовывал. Где жить, пока на их земле идет война, они должны были искать сами «у добрых людей» или родственников, если таковые находились в ближайшей округе. А ведь отселялись десятки тысяч человек! Например, только в районе расположения войск 48А к 10 июня 1943 г. (когда отселили 88,7%) опустели 118 сел и хуторов, из которых выехало 21 886 человек[248]. Не следует осуждать советские военные власти за эти жесткие меры. Отселение проводилось, безусловно, с благими целями – спасти людей, но и не сказать о тех, кто остался в чистом поле без крыши над головой с малыми детьми на руках, считаю аморальным. Именно для того, чтобы россияне и сегодня помнили об их страданиях, пишу эти строки.

Были и другие, не менее важные проблемы, которые часто встречаются в документах войск обоих фронтов, и связаны они с варварским отношением войск к тому скромному имуществу, которое находилось там, где разворачивались даже их тыловые части. Вопрос сохранения жилого фонда, подсобных помещений, других ценностей, располагавшихся на освобожденной территории, остро встал перед военными и государственными органами власти Советского Союза уже в первый год войны. Поэтому в 1942 г. был подписан приказ НКО №0169, требовавший от командиров всех уровней бережно относиться ко всему, что удалось сохранить после изгнания оккупантов, и не допускать уничтожения и разрушения. Однако и через год эта проблема продолжала оставаться актуальной. Причём весной и летом 1943 г. уничтожение посевов, сохранившихся домов, откуда были вывезены люди, производственных построек шло часто не только и не столько с целью возведения обороны или подготовки войск к ней, а из-за элементарного бездушного отношения командного состава войск. Происходило это на обоих фронтах, а масштаб явления был столь велик, что им занимались лично командиры дивизий и даже армий. Вот лишь два примера. Из приказа заместителя командира 280 сд 70А №16 от 5 июня 1943 г.: «Отмечаются случаи разборки зданий. Изъятие дверей, окон в поселках выселенной зоны. Так же отмечаются случаи уничтожения посевов. Выделенные комедианты для охраны строений и посевов не имеют точных инструкций о своих правах и обязанностях.

Директивой Военного совета армии в обязанности коменданта поселка входит принятие по описи всех строений и полей, наблюдение за их сохранностью. Выполнение данной задачи является чрезвычайно ответственным и имеющим большое государственное значение заданием»[249].

Приказ командующего 13-й армией № 49 от 20 июня 1943 г.: