Да, это мама выбила, да, Сохин бы не смог так. Но разве это говорит о том, что он какой-то не такой? Нет, конечно. Я изменилась. И менялась каждый день.

Пару дней назад Маша сказала мне:

— Ты стала мягче. И взгляды свои на Сохина больше не прячешь.

Я тогда еще спросила, какие такие взгляды. Но Маша просто ответила:

— Влюбленные…

Ох! Это все было так странно и ново. Животик начинал расти, и я с нетерпением ждала шевелений малыша. Слава богу, с ним все было нормально. Но вот это вот пренебрежение матери…

Отправилась в институт. Сохин как штык ждал меня у подъезда. Я знала, что ему многого не хватало в наших отношениях. Должно быть, меня. Общения.

Чаще мы ехали до школы милиции молча, но тут я решила завести разговор:

— У меня идея появилась по поводу стенгазеты ко Дню милиции.

Он улыбнулся. Да, для нас это самое рисование оказалось тем, что и объединило. Все же началось именно с него. С ватманов и моей неуемной фантазии.

Он бежал от себя в краски и кисти, а бежала от рутины и проблем серых будней. А в итоге вот как мы встретились и нашли друг друга.

— Груша в обморок не грохнется от твоей идеи? Давай сразу говори, сколько ватманов?

Я улыбалась. Тоже. Гладила руками живот, который потихоньку рос, и уже скоро придется отказаться от строгой формы одежды. Ответила:

— Груша-то ладно. А вот Симон будет бдеть. Думаю, четырех хватит.

— После пьяного медведя-то!

Я фыркнула. Да, было дело на Восьмое марта. Я придумала очень спокойную стенгазету в виде известного серого мишки, нарисовав ему счастливые глаза.

Почему-то тогда еще начальник нашего курса Симон, увидев наше творение, строго приказал переделать. Мол, где вы видели серых медведей, да и вообще, глаза у него пьяные!

Где он видел медведей с пьяными глазами, я не знала, но долго спорила и психовала. Стоять на своем меня научили, это верно. И за три года это был единственный раз, когда я его не смогла переубедить.

— Я ему ту стенгазету презентую в миниатюре. В новый кабинет.

— Если он когда-нибудь будет!

Мы переглянулись. Макар умудрился, несмотря на механическую коробку передач, положить свою руку на мою. Тепло. Тепло и как-то правильно. Ну почему мама его не принимает?

— Ник, помоги с процессом? Сегодняшняя тема вообще не зашла, хотя вроде все понятно.

Странно как. Двое людей, что скоро станут родителями, обсуждают учебу. Она по-прежнему давалась мне легко. Я не корпела над учебниками и не сидела сутки с конспектами.

Составляла их кратко и емко, и у меня редко кто брал переписывать. Все же у меня имелась своя своеобразная модель повествования. Это вон у Маши с Настей вечно очередь стояла. Они и ручками цветными пользовались и текстовыделителями.

— Давай говори, что тебе непонятно?

Оставшуюся часть пути мы проболтали. А у меня язык жгло спросить про свадьбу. Точнее, правда ли он хотел на мне жениться. Что-то неуловимо поменялось.

Неужели я правда свои мозги в гормонах утопила, как Алена выразилась про свою знакомую беременную? Надо думать об учебе, о ребенке, много о ком и о чем еще…

Кстати, ребята в целом очень удивили своим отношением и реакцией. Потому что я никак не ожидала такого спокойствия. Никто не попрекал, не удивлялся. Ни единого слова против или в насмешку.

В других группах проскальзывало, но не в нашей. Мне Настя Маркевченко рассказала, что как-то в курилке Волобуева, тезка моя которая, очень некрасиво прошлась по нашей с Сохиным ситуации.

Но Макар даже слова вставить не успел. Практически все из нашей группы, кто там стоял, велели ей заткнуться и за собой смотреть. Даже Вика потом негодовала, и народ слышал, как она ругалась с сестрой, высказывая, что у той у самой рыльце в пушку.