Начальник охраны объявил, что Слагор Тулл спутал хауми с гибридом и попытался его задержать. После начальника охраны слово взял администратор отеля Рис:

— Некоторых представителей нашей расы можно спутать с гибридами, но даже если допустить, что гибриды сумели попасть на нашу планету, им никак не удалось бы попасть на территорию отеля. Мы заботимся о благополучии и безопасности постояльцев! Я хочу, чтобы вы, товарищи практиканты, запомнили: в «Эрмее» не может быть не только гибридов, но даже и ненадежных граждан!

— Уясните, — отчеканил цент-куратор, — что такое не должно повториться. Другие не должны знать о том, что произошло, а что касается вас… Если кто-то посмеет с неуважением отнестись к кому-либо из служащих отеля, то будет исключен. Это понятно?

— Так точно, товарищ капитан!

Мужчины отошли от нас и начали тихо о чем-то договариваться, изредка бросая на нас задумчивые взгляды. Наконец, Рис и начальник охраны вышли, оставив нас на растерзание кураторов.

Капитан прошелся по столовой, сохраняя на лице отстраненно-вежливое выражение. Затем провел рукой по поверхности стола (неужели в этот момент его интересует чистота?) и, медленно повернувшись к нам, сказал:

— Слагор Тулл будет в ближайшее время отправлен на Горунд. Как и котоид, на которого он напал.

«Ужасный день, — подумала я. — Ужасная практика».

— Если будут спрашивать, почему Тулл депортирован – вы не знаете. Понятно?

— Так точно, товарищ капитан!

— Вспомните, — подал голос Солд, — замечали ли вы за Туллом странности во время учебы или изменения в его поведении после перелета.

Повисло гнетущее молчание. Странности и Тулл – понятия несовместимые. Он открытый, но не простодушный, веселый и добрый человек.

— Я жду ответа. Чанд, ты в команде Тулла. Вы пробовали здешние фрукты или что-то еще? Пробовали как-то расслабиться?

— Никак нет, товарищ лейтенант. Мы не делали ничего того, что не связано с заданиями на практику.

— Уверен?

— Так точно, товарищ лейтенант.

— Не уверен! И это промах. Вспоминай хотя бы изредка, на каком факультете учишься. Если нет причины, по которой Тулл «напутал» утром, попадет всем, кто имел отношение к его зачислению. Он был признан психически и физически здоровым, сообразительным и внимательным. Его не раз проверяли. Так как же здоровый курсант мог совершить такой промах?

И снова молчание; на этот раз пауза затянулась минут эдак на десять. Мы стояли прямые и безмолвные, точно каменные истуканы, а кураторы ждали, у кого первого сдадут нервы. Солд начал прохаживаться, останавливаясь то возле меня, то возле Чанда, тем же занялся и центаврианин.

Это тоже не принесло результата. Нам было не по себе оттого, что кураторы сами не могут понять, что же случилось с Туллом, и требуют ответа от нас.

Остановившись у Чанда, кураторы начали мучить его расспросами; Солд задавал вопросы, а капитан изучал эмоции парня. Хорошо ли питался Тулл, были ли у него вспышки агрессии, как он вел себя вне занятий, выказывал ли он недовольство, доволен ли практикой? Чанд поначалу отвечал спокойно, а потом его ответы стали иметь явный саркастичный оттенок.

— Одно раздражение в ответах, — констатировал цент-куратор. — Надеюсь, Ветрова поможет нам больше.

Центаврианин встал немного в стороне, а Солд – напротив меня. Я начала догадываться, чего они хотят. У военных все должно быть четко: у каждого поступка должно быть обоснование. Если проступок совершил один из лучших курсантов группы и чемпион абитуры – обоснование просто обязано быть.

— Ты устала, Ветрова? — глядя на меня в упор, спросил Солд.