— Так просто? — мужчина явно удивился. Видимо, был готов меня всячески уговаривать. Но вместо этого шёл следом за мной.
«Встретилась с Дмитрием у входа в офис, — тем временем отбила я, — у тебя есть 40 минут».
    — Веганское кафе? Серьезно? Только не говори, что ты стала веганом.

— Не стала. Просто тут отличные каши.

Кафе выглядело аскетично: серые стены, почти пустые светлые полки, на некоторых из которых стояли одинокие горшки с травой.

— Определились с заказом? — к нам тут же подбежала молоденькая официантка с яркими фиолетовыми волосами.

— Можно, пожалуйста, пшенную кашу со свежими ягодами. На воде и без сахара. И кофе, — сделала заказ даже не заглядывая в меню.

— А яичницы с беконом у вас нет? — Дима заглянул в сложенные карточки, но ничего интересного, по всей видимости, не нашел.

Официантка глянула на него с помесью ужаса и упрека.

— Нет, — заставила себя ответить она. Я мысленно хмыкнула. А ведь хозяин этого заведения один из наших клиентов. Точнее хозяева: семейная пара лет сорока. Интересно, как далеко зашел Дима в изучении наших клиентов и документов.

— Тогда мне то же самое, что и девушке, — страдальчески произнес он. — Только мне можно и сахара, и молока добавить.

Девушка кивнула и отошла. Я вперилась в Диму изучающим взглядом.

— Это, конечно, не ужин при свечах, — хмыкнул он, отодвигая в сторону горшок с зеленью, стоящий в центре столика, — и не экскурсия по городу, но меня радует, что удалось вообще тебя куда-то вытянуть.

Бросила еще один взгляд на телефон. Петя молчал. А что, если он вообще все проспал, и зря я тут мучаюсь?

— Карина, господи, да поговори ты со мной! — резко выдохнул он, от былой усмешки не осталось и следа. — Я не верю, что ты настолько сильно изменилась.

— Прошло слишком много времени, чтобы оставаться такой же, — я поморщилась. — И ты уже не тот парень, Дим. И я уже не та.

— Хочешь сказать, что у тебя и капли тех эмоций, что были в прошлом, не осталось? — спросил, а сам тем временем не сводил глаз с моего лица.

— О чем ты? — нам принесли кашу, и я лениво опустила туда ложку. Загребла немного и отправила в рот. Может, детское “когда я ем, я глух и нем” придет на выручку? Разговаривать не хотелось.

— О том, что было между нами в прошлом, — он злился. Старался не показывать, но я видела и крепко сжатые челюсти, и желваки, и чуть сощуренные глаза.

— А что было между нами в прошлом? — с деланным любопытством поинтересовалась я. Появилось огромное желание его доканать, посильнее задеть. — На протяжении пяти лет мы встречались в Ивановке летом. Там не то, чтобы было чем заняться, потому мы довольствовались обществом друг друга. Ты с Тулы, я с Москвы, Ивановка где-то посередине… Потом ты уехал в Лондон, я осталась тут.

— Это все, что нас связывает? — он вскинул густые темные брови.

— А было что-то еще? — равнодушно поинтересовалась я, загребая еще одну ложку. Сердце тем временем билось в ускоренном ритме.

— Ночные посиделки у речки, прогулки по лесу, разговоры о самом важном, совместные походы на местные дискотеки...

— Это когда ты клеил девочек, а я стояла у барной стойки?

— Не помню я такого, — ответил Дима. — Зато помню, как до нас докопались местные представители семковой субкультуры, и нам пришлось бежать.

— А докопались как раз из-за того, что ты с кем-то там потанцевал, — добавила я.

Вот так всегда бывает. Где-то внутри зреет обида, зреет долго и со вкусом. Настолько долго, что ты уже забываешь о том, что она есть. Потом вылезает один листик, и ты дергаешь за него. Еще и еще, уже не в силах остановиться, но вместе с тем принося себе огромную боль. Так же и сейчас: я ковыряла очень старые раны, делала это остервенело. Хотела напомнить себе о прошлом, чтобы не повторить тех же ошибок в настоящем.