– Пошли, – отворяет дверь за моей спиной. 

Ощущаю острое разочарование. Почему-то подумала, что он трахнет меня прямо в коридоре. А я снова буду отбиваться. Гордая же. 

Обидно. 

– Куда? 

– Почем мне знать, куда ты собралась в очередной раз сбежать. 

Ах, вот оно что.

– Ого, и сколько мне встанет охрана в твоём лице? 

– Тебе не по карману. 

Тяжёлая ладонь ложится на моё плечо, направляя в сторону лифта. 

– Совершишь какую-нибудь глупость, лично урою, поняла? 

Отвожу плечо назад в намерении смахнуть ношу. Но он как клещ вцепился. 

– Поняла, – сквозь зубы.

Мы спустились на подземную парковку и направились к его автомобилю. Интересно, охрана его всегда сопровождает? Может они и сейчас с нами?

Я попросила Сабурова остаться в машине. Он и так слишком много узнал обо мне, найдя в квартире отчима, ставшей притоном в моё отсутствие. Не хотела, чтобы переступал порог тёткиного дома. 

Но ему не интересны мои желания. Он просто пошёл следом. Будто для него этот день какое-то приключение. От скуки.

Такой же зловонный, обшарпанный подъезд, как и тысячи других в стране. Сабуров, в своём дорогом пальто, совсем не монтировался с местным антуражем. Кавказско-лондонский денди.

Останавливаюсь посреди лестницы и оборачиваюсь на него: 

– На твои шмотки можно сделать ремонт в квартире моей тётки. 

Нас разделяет несколько ступенек. Я наверху, смотрю на него сверху вниз. В один шаг сокращает расстояние между нами, оставаясь на ступень ниже от меня, и всё равно возвышается, как гора. 

– Мне раздеться, чтобы она чувствовала себя лучше? 

Позорно тушуюсь. Бурчу под нос что-то нечленораздельное. 

Отворачиваюсь обратно и тут же спотыкаюсь. Где моя грация художественной гимнастки? Упала бы, если бы Ратмир не придержал за талию. Его рука медленно сползает по бедру, а я понимаю, насколько мне нравится, когда он касается меня. 

Тётя Света особо не пила, но всё равно выглядела помятой, встретив нас в засаленном халате.

Увидев за моей спиной незнакомого мужчину, испугалась. Насторожилась. Глазки забегали с меня на него и обратно, выражая процесс активной мыслительной деятельности.

– Тёть Свет, есть новости? – не здороваясь интересуюсь. 

Меня волнует только сестра. Больше ничего. Не собираюсь соблюдать правила этикета и показывать своё хорошее воспитание. Которого не имею. 

Тётка тормозит, долго складывая в голове дважды два, пока не начинает понимать, чего от неё хочу.

– Н-нет. 

– А полиция? Что они говорят? 

В её глазах возникает смутное понимание.

– Да муж вчера написал заявление. Но пока даже никто не звонил. 

Хочется её ударить. Растормошить. Только ничего это не даст. Ей безразлична судьба девочки. 

– Заявление покажите, – раздаётся над ухом голос Сабурова. 

Я его даже не узнаю́. Жёсткий и безапелляционный. От его тона по спине побежали мурашки, а волоски на руках встали дыбом. Не стала бы я связываться и перечить чуваку, который так разговаривает. 

Тётка едва не падает на месте. Переводит испуганный взгляд на меня, будто я в состоянии от него защитить. 

Чую подвох. 

– Вы не подали заявление, – догадываюсь.

По её лицу всё видно. Конечно, не бесплатно она покрывала преступление. Но не думала, что она настолько продажная тварь.

Резко тянусь рукой к её лицу, желая располосовать. Или хотя бы дать пощёчину. Ещё не решила. Но Ратмир перехватывает моё запястье.

– Пойдём, Серафима, – его тон до безобразия спокоен. 

Судорожно выдыхаю. В моих глазах застыли слёзы. 

Мы вернулись обратно в его машину. Представляю, что тётка надумает после визита в сопровождении такой свиты. Но плевать. Впрочем, всё, что можно обо мне подумать, – правда.