Но творящая Природа в сознании проявляется в виде воображения и фантазии. Гёте не случайно выстраивает иерархию познавательных способностей ученого, в которой высшее место отведено воображению и фантазии, которые, по Гёте, сближают науку с искусством («О фантазии», 1817). Именно благодаря воображению и фантазии гётевская «идея» как понятие обретает характеристики, общие с объективной идеей (идеей природы), т. е. внутреннюю динамичность, способность к содержательному метаморфозу, конкретность, синтетичность, наглядность. Эти свойства «идеи» (как понятия) возможны благодаря деятельности человеческого духа в процессе познания. Наука у Гёте, таким образом, приближается к художественному творчеству, которое также есть акт человеческого духа. Поэтому и фантазия – четвертая из познавательных способностей человека занимает особое положение среди остальных в теории познания Гёте. Причем весьма важно, что творчество не противопоставляется Природе как нечто искусственное по отношению к ней, но есть проявление той же самой Природы.

Онтологическая предпосылка гётевской гносеологии – пантеизм – единство духа и материи. Как творящая природа, так и ее создание – человек обладают творческим даром, который достигает наивысшего выражения в гениальности, создающей идеи (Gestalt’ы) в уме, чтобы посредством их познать идеи (Gestalt’ы) самой природы. Gestalt’ы, которые синтезируются в уме в принципе той же самой природы, как и Gestalt’ы Природы. Так посредством человека природа познает сама себя. Поэтому и возможна интуиция, интуитивное познание.

Познавательная задача, по Гёте, заключается в том, чтобы идею творящей природы постичь с помощью идеи как общего понятия. Однако здесь, согласно Гёте, возникают существенные трудности: «…Между идеей и опытом лежит пропасть, перешагнуть которую мы напрасно стараемся… никакая идея полностью с опытом не согласуется, признавая, правда, что идея и опыт могут и даже должны быть аналогичны»[199]. И, наконец, в статье «Опыт и идея» (1828 г.) Гёте писал, что идея должна быть открыта в самом опыте, и продолжал: «Если тщательнее всмотреться, то всегда окажется, что человек предполагает то, что он нашел и находит то, что он предполагал»[200]. Какой выход предлагает в этой ситуации Гёте? Критерием истинности идеи для Гёте является практика. Но как понимает Гёте проверку практикой? Каково понятие опыта в гётевском мировоззрении? Гётевское представление об опыте с точки зрения «здравого смысла» – созерцание, наблюдение феномена в сфере открытости, доверие к глазу как источнику истины, по нашему мнению, было созвучно античному пониманию опыта. Идея опыта – античное и средневековое созерцание (θεορια и ее латинский перевод contemplatio) – отличалась от новоевропейского понимания опыта как эксперимента, в котором исследовался изолированный фрагмент реальности в искусственно созданных условиях (mente consepere Галилея). Но, с другой стороны, нельзя не видеть и того, что гётевская модель науки отличалась от античной и средневековой. Ни средневековая, ни греческая мысль не представляли присутствующее в виде предмета. Гётевская модель науки была объективистской, на что обратил внимание М. Хайдеггер: «Природа в ее предметном противостоянии, какою она предстает современному естествознанию, есть только один из способов, каким то присутствующее, которое издавна носит название physis, обнаруживается, предоставляя себя для научной обработки. Даже если предметная область физики в себе целостна и замкнута, противопоставление ее в качестве предмета никогда не в силах охватить всю сущностную полноту природы <…> предметное противопоставление как таковое не позволяет теоретическому представлению и установлению когда бы то ни было обставить сущностную полноту природы. Это ощущал Гёте в своем несчастном противоборстве с ньютоновской физикой. Гёте еще не мог видеть, что его созерцательное представление природы тоже вращается в сфере предметного противопоставления внутри субъект-объектного отношения, а потому принципиально не отличается от физики, оставаясь метафизически тем же самым, что и она»