Советизация и догматизация отечественной науки, сталинские репрессии 1930-х гг., а затем и Великая Отечественная война прервали развитие почти всех направлений генетических исследований в нашей стране, в том числе и работ по генетике культуры. Возрождение отечественных культурогенетических исследований приходится лишь на начало 1970-х гг. и связано, как выше уже указывалось, с именами двух выдающихся ученых – Алексея Павловича Окладникова (1908–1981) и Эдуарда Саркисовича Маркаряна (1929–2011).

В качестве движущего механизма культурогенеза выступает сложное взаимодействие в культурном целом традиций и инноваций, взаимно преодолевающих друг друга по законам диалектики. Как было показано в исследованиях Э. С. Маркаряна и В. М. Массона, динамика культурогенеза – это постоянный процесс преодоления традиций инновациями, одних способов деятельности – другими, устоявшихся видов социально организованных стереотипов и образования новых.

Процесс культурогенеза носит очаговый и пульсирующий характер. Согласно концепции В. С. Бочкарева, очаг культурогенеза – это область, где порождаются культурные новации и новые технологии, которые имеют определяющее эпохальное значение для исторического развития определенного региона. В этих очагах – можно охарактеризовать их как центры порождения важнейших инноваций – возникают традиции, распространение которых формировало обширные блоки культур и культурные провинции. Эти очаги культурогенеза, по мнению ученого, всегда формируются на основе определенной преемственности с предшествующим очагом (причем на его периферии) и на базе соответствующих природных ресурсов, создающих необходимый потенциал для старта, а также при стечении благоприятных исторических условий. Эти очаги культурогенеза аккумулируют, воплощают в материальной культуре и ретранслируют, вплоть до отсталых периферийных районов, самые передовые технические и идейные стандарты[13].

За рубежом довольно близким направлением исследований по отношению к отечественным культурогенетическим разработкам выступает меметика, исходные идеи которой были заложены в книге Ричарда Докинза «Эгоистичный ген» (1976 г.)[14]. Представители этого направления утверждают, что мемы, подобно генам, следует рассматривать в качестве репликаторов, т. е. как информацию, которая копируется вариабельно и проходит жесткую селекцию. Иными словами, мемы – это поведенческие или культурные стереотипы, передающиеся от поколения к поколению не биологически, а имитационно. Меметика выясняет распространение мемов через людей и причины происхождения мемов. Мемы (и, следовательно, человеческие культуры) развиваются по причине того, что выживают лишь некоторые вариации. Мемы копируются путем имитации, обучения и других методов. Они борются друг с другом за выживание и шанс быть вновь воспроизведенными (реплицированными). Однако, несмотря на существенные достоинства – причем именно культурогенетического плана, для работ в области меметики характерен и целый ряд недостатков: размытость содержания, разнобой всевозможных определений самого базового понятия «мем»; бьющая в глаза броскость проводимых биологизаторских аналогий. Как признают многие специалисты, до сих пор, несмотря на многочисленные попытки, не предложено ни одной теоретически операбельной и эмпирически доказуемой информативной единицы культурной трансмиссии.

Начало конституированию отечественной культурогенетики в качестве полноправной дисциплины в рамках культурологии было положено современным российским ученым Андреем Яковлевичем Флиером. Крупной заслугой А. Я. Флиера является опровержение понимания культурогенеза как возникновения культуры исключительно в первобытности, которое получило хождение среди ряда исследователей в 80-х гг. прошлого века (Ю. И. Семёнов, М. С. Каган и др.). «Культурогенез не является однократным событием происхождения культуры в эпоху первобытной древности человечества, – совершенно обоснованно подчеркивает А. Я. Флиер, – но есть процесс постоянного порождения новых культурных форм и систем»