Изучение процессов культурогенеза следует отличать от проблемы исследования культурогонии (зарождения культуры в первобытности). При известной связи они, однако, обладают качественной спецификой, которую не представляется целесообразным нивелировать. Эти вопросы нуждаются в различных методах и способах своего решения[3]. Что же касается древнейших этапов становления культуры, то их было бы тогда возможно определить как процессы палеокультурогенеза, поскольку им был присущ целый ряд характерных особенностей, которые действительно весьма их отличают от последующего культурного порождения и самообновления (дипластия, «дологичность» и «мифологичность» мышления, трудмагизм, синкретичность различных форм и способов деятельности, видов изобразительного искусства и т. д.).

Из всех многочисленных стратегий исследования культурогенетических процессов наиболее перспективными представляются две тесно связанных линии поиска. В одном случае культурогенез раскрывается как процесс культуротворчества (Н. Я. Марр), самообновления и самопорождения культуры (А. Я. Флиер). С другой стороны, культурогенез предстает как процесс возникновения и развития культуры конкретных единиц исторического процесса (А. П. Окладников, В. М. Массон, Л. Н. Гумилёв). Противоречие указанных точек зрения может быть в значительной мере снято при условии понимания диалектического характера культурогенеза как процесса воспроизводящегося порождения культуры. Иными словами, диалектическая сущность культурогенеза заключается в порождающем воспроизводстве и воспроизводящемся порождении культуры.

Согласно академику В. С. Стёпину, сложные исторически развивающиеся органические целостности внутри себя содержат особые информационные структуры, обеспечивающие управление системами, их саморегуляцию. Эти структуры представлены кодами, в соответствии с которыми воспроизводятся организация системы как целого и особенности ее основных реакций на внешнюю среду. В биологических организмах эту роль выполняют генетические коды (ДНК, РНК). В обществе как целостном социальном организме аналогом генетических кодов выступает культура[4]. Подобно тому, как управляемый генетическим кодом обмен веществ воспроизводит клетки и органы сложных организмов, различные виды деятельности, поведения и общения людей, регулируемые кодами культуры, обеспечивают воспроизводство и развитие элементов, подсистем общества и их связей, характерных для каждого исторически конкретного вида социальной организации. Специфика эволюции человека состоит в том, что на определенном этапе опыт его видового существования практически перестал фиксироваться на биолого-генетическом уровне. Все более возраставшие объемы жизненно важной и социально значимой информации нуждались в значительно более емких и динамичных способах своей передачи из поколения в поколение, чем это позволяли возможности биологического наследования. У человека появилась способность к внебиологическим формам аккумуляции и трансляции всего многообразия способов жизнедеятельности, накапливаемого веками коллективного опыта выживания и приспособления к меняющимся условиям окружающей среды, формирующих различия в образе жизни человеческих обществ. В отличие от животных, которые приспосабливаются к внешней среде путем изменения своей биологической конституции, человек изменяет и усложняет свои внебиологические программы поведения и деятельности. Таким образом, у человека возникает особый внебиологический способ кодирования социально значимой информации, необходимой для общественной жизни. Наряду с биолого-генетическим кодом, который закрепляет и передает от поколения к поколению биологические программы, у человека существует еще одна кодирующая система – культурогенетический код, посредством которого передается от человека к человеку, транслируется от поколения к поколению развивающийся массив социокультурного опыта (знания, навыки, умения, образцы деятельности, нормы, правила, ценности, мировоззренческие установки и т. д.).