– Давайте мы скорее вернём ему любимую кастрюльку, и моё время не будет потрачено зря, – предложила я.

Главное, чтобы её неадекват-племянник не подал официальной жалобы, а с остальным я разберусь. И пусть капитан останется мне должен.

Тётушка замялась. Видно, и ей не хотелось стать объектом племянникова гнева, и я сказала о том, что сейчас на кухне скандалит вся семья.

– Опять? – почтенная дама взвилась, только что из своего кресла не выпрыгнула. – Мальчики-то в чём виноваты?

И поведала по секрету, что регулярно пользовалась сотейником, но всегда успевала вернуть его на место.

– Я не говорю Лионелю, что возобновила алхимическую практику, – вздохнула она и прямо посмотрела на меня. – Он заботится обо мне все эти годы и переживает, но катастрофы больше не случится. Ведь у меня теперь нет магии.

Оказалось, что тётушка Августа в своё время была выдающимся магом-алхимиком, но пострадала от взрыва в лаборатории и полностью выгорела. Кресло-каталка осталось ей на память, и племянник заставил дать клятву, что больше никакой алхимией она заниматься не будет.

– Но я достаточно оправилась, руки и голова на месте, я хочу снова приносить пользу. И семье, и людям, – объяснила она.

Мне было сложно представить, каково это – находиться в инвалидном кресле. Но сердце кольнуло иглой сострадания, и я предложила:

– Давайте кастрюлю мне, а я подсуну её господину Оллари прямо под нос.

Тётушка спустила очки с переносицы и неожиданно подмигнула синим глазом.

– Сделайте это, и я буду вашей должницей, – сказала она, обработав сотейник от следов своего варева.

Эльфийская посудина, подозреваю, и сама была способна себя очистить, но времени на это не было. Я взяла кастрюлю и попрощалась с почтенной алхимичкой. А перед внутренним взором быстро проносились образы рук, касавшихся эльфийского раритета, и вещей, что в него попадали.

Это особенность, из-за которой меня взяли в полицейскую академию. Я вижу, если можно так сказать, прошлую жизнь предметов. Не всех и далеко не полностью, так что полноценного эксперта из меня не вышло, зато полицейский инспектор вышел вполне. Иногда достаточно мимолётного образа, чтобы раскрутить всю цепочку событий.

Но сотейник вёл вполне приличную кастрюльную жизнь, служил ёмкостью для варки зелий и тушения овощей, во всяком случае, до тётушки Августы её племянник точно делал там… кажется, это называлось рагу. Дальше образы обрывались, а ноги несли в сторону кухни, где не утихал скандал. Это было на руку: пока люди заняты собой, они не смотрят на других.

Спрятать сотейник я планировала прямо там, в каком-нибудь шкафу, где будет удобно найти. А пока его нужно было замаскировать, чтобы сразу не бросился Оллари в глаза. У меня на такой случай была крутая штука из новшеств для осмотра мест преступлений. Умники-маги сделали нам специальный пакет для транспортировки вещдоков, который генерировал какое-то там уменьшающее размеры поле. Попадая в него, разделочный тесак сжимался ну, например, до размеров булавки. А когда его доставали эксперты, становился прежним.

Я на ходу сунула кастрюлю в этот замечательный пакетик и ускорила шаг.

На кухне меня не ждали, а скандал был в той безобразной фазе, когда никто никого уже не слушает, а стремится выкрикнуть в лицо обидчику всё наболевшее. Я быстро прошла за спинами стоящих плечом к плечу Эрвина, Клео и, очевидно, Эдвина. Фея сидела на столешнице рабочей зоны чуть поодаль, а напротив стоял отец и лучший повар королевства с тотально красным лицом и полными бешенства глазами, не прекращая орать.