Макс подобрел и предложил мне добавки – только уже без соуса. А пока я ела и млела (утиная грудка, мняммм!), рассказывал про специи.

Про всякие лаймонеллы и куркумисы, змеиный камень, который придаёт мясу и рыбе совершенно необычный вкус, сладкую ваниллу для десертов, и… и что? Где я и где эти десерты?

Я даже загрустила, неожиданно представив себя с пакетом муки и сладкой ванилкой в руке. Да за последние десять лет моя рука привыкла, да что там, сроднилась с пистолетом. На самый край пойдёт ещё нож, но не мука для десертов!

– На кастинге тебе придётся презентовать своё блюдо, – неожиданно сменил тему Макс. – Что можешь сказать про это?

– Восторг, – закатила я глаза, сразу определив, что передо мной кусок шоколадного торта.

Он был весь шоколадно-шоколадный, даже сверху полит шоколадом и украшен моими любимыми марципановыми бусинами.

– Слово «восторг» забудь, его может сказать только судья на отборе, – и Макс убрал десерт подальше от моих загребущих рук. – А это?

Теперь передо мной был стейк рыбы-камня, зубы сжались сами собой, потому что откровенно сказать «буээ» означало сто процентов разозлить повара и лауреата, если он так раскипятился из-за какого-то соуса.

– Я понял, а это? – он убрал рыбу и поставил передо мной тарелку с севиттой.

– Севитта по-альваленски, – как не узнать любимую на всём побережье уличную еду. – Креветки, помидоры, лук, огурцы, иногда добавляют личианский перец или чеснок, а ещё к креветкам кладут щупальца многоногов.

– Значит, севитта. Так и запишем, – кивнул он и достал из кармана фартука маленький блокнот. – Запомни, всё это скажешь судьям на отборе.

Из блокнотика вдруг вылетело лиловое облачко, обдав лицо Макса лиловым же свечением. А потом истаяло туманом возле дверцы холодильника.

– Что это? – спросила я, внезапно ощутив холодок между лопаток.

– Моя кулинарная книга, – открывая холодильник, объяснил тот. – Тебе, кстати, тоже нужно завести, это единственное, что разрешается взять на шоу Лионеля.

Да к водяной матери. Я на этом шоу не задержусь, а книжонка, судя по всему, артефактная. Такие штуки стоят недёшево.

Пока Макс по пояс погрузился в недра холодильника, я живо встала, ухватила тарелку с шоколадным тортом и принялась есть, да что там, будем честны – жрать. Обожаю шоколад, и если кто-то думал, что сможет уберечь такой шедевр от немедленного съедения, то он плохо меня знает и вообще не старается.

– А за тобой глаз да глаз, – нарочито вздохнул повар, возвращаясь к столу со своей книжкой, пучком зелени и банкой консервированных помидоров. – Хотя бы чай возьми.

Я к тому моменту тоже сообразила, что чай бы не помешал. Помешали бы мои руки, уже запачканные шоколадным кремом, но я встала и почти пошла искать себе чашку.

– Сидеть, – рявкнул Макс, – Не хватало ещё, чтобы ты заляпала тут всё, что я с таким трудом отмывал.

Подумаешь. Это же шоколад! Я бы всё равно сперва пальцы облизала, не пропадать же такой вкусноте.

Но хозяин быстро поставил на стол чашку, плеснул туда водички и бросил сухой цветок лаврозы. Я чуть рот не открыла. Лаврозу к нам привозили контрабандой, чай из неё выходил пряный, ароматный и совершенно незаконный.

К слову, дело Кайло было как раз о ней.

– Знаешь, что контрабанда лаврозы – уголовное преступление? Или на дядю надеешься? Так вот хочу сказать, что…

– Мои цветы совершенно легальны, – снова спокойным, хоть и прохладным тоном перебил меня повар. – Я привёз их из Уврелии, документы имеются.

Наше королевство всё никак не могло договориться с уврами о спорных территориях, поэтому торговля была временно приостановлена, а лавроза вообще попала под санкции.