Дымова не договорила и грустно покачала головой. Затем добавила:

– Мне будет приятно.

– Конечно, называйте. Мне тоже будет приятно, – обреченно выдавил Бублейников.

«Видимо, – подумал он, – это родовое проклятье». Все, абсолютно все женщины, включая столетних старух, не признавали за ним право носить гордое имя сына льва. Ленечка, только Ленечка.

– Прекрасно, – подвела черту под неофициальной частью Дымова. – Теперь объясните, в чем моя задача. Как сказал мне ваш редактор Шустров, книга должна быть написана живо, ярко, увлекательно и при этом быть строго документальной. А вы мне в этом призваны помочь, так?

– Совершенно верно, – кивнул Бублейников, которому уже не терпелось начать допрос с пристрастием. Время шло, и через час или уже меньше, сюда ворвется какая-нибудь Надежда Валерьевна. А потом жди следующего просветления! Впрочем, относительно неадекватности Дымовой у него уже зародились некоторые сомнения.

– Тогда скажите, в чем вы видите мою задачу? Свои дневники и некоторую часть архива я передала издательству.

– Передали, да. И я с ними уже ознакомился. Но, понимаете, там все описано очень схематично, даже суховато немного. Так вот, если говорить о вашей задаче – просто расскажите мне, как все происходило, только более развернуто, с подробностями, вспомните, если можно, какие интересные истории случались во время ваших знаменитых экспедиций. Всякие происшествия, приключения…

– Поверьте, Ленечка, – перебила его Дымова. – Вся моя жизнь – это захватывающий приключенческий роман. Пропавшие члены экспедиции, схватки с бандитами, уникальные находки, аномальные явления, ценнейшие открытия.

– Вот-вот, – обрадовался Бублейников. – Именно это нам и надо. Давайте тогда, не откладывая, приступим к делу. Я включу диктофон?

– Пожалуйста, – кивнула Ольга Святославовна. – И наливайте себе чай, а то остынет. С чего начинать рассказ?

– Если вы не возражаете, – дипломатично начал Бублейников, в голове которого уже выстроилась примерная концепция рукописи, – давайте начнем с экспедиций в пустыни. Гоби, Такла-Макан, Ала-Шань…

– Монгол-Элс, Призайсанскую, – мечтательно закатив черные глаза, подхватила Дымова.

– Именно. А потом уже можно перейти к горам. Тянь-Шань, Гималаи, Каракорум и так далее.

– За этим «и так далее» скрываются многие интереснейшие страницы моей биографии, – уточнила Ольга Святославовна.

– Вот вы мне о них и расскажите, – тут же подхватил Бублейников. – Только лучше в хронологическом порядке. Если вас это не затруднит. На всякий случай у меня тут выписаны все даты, так что…

– Молодой человек, – засмеялась Дымова. – Не знаю, что вам обо мне рассказали, но память у меня еще не отшибло. К тому же старые люди плохо помнят только то, что было вчера. А то, что происходило двадцать, тридцать и даже семьдесят лет назад я помню прекрасно. Впрочем…

Дымова немного наклонилась к Бублейникову, и, понизив голос, сказала:

– Хотите, признаюсь вам? Так вот, некоторые события своей далекой и бурной молодости я бы очень хотела забыть. Хотя бы для своей собственной безопасности. Но это, как вы понимаете, не для печати.

На экстренное совещание собрались в квартире Рюминых. Кроме Максима и судорожно всхлипывающей Виолетты Никодимовны, здесь присутствовала еще Светлана Шелепина, которая поминутно бегала на кухню то за стаканом воды, то за бумажными салфетками для плачущей подруги.

– Виолетта Никодимовна, – снова попробовал подступиться к соседке Печерников. – Вам необходимо успокоиться. Иначе мы и с места не сдвинемся. Ну, пожалуйста!