- Слушай, а за каким лядом он жил с тобой столько лет?

- У них с Сергеем общие дела. Так выгоднее и надежнее, когда родственники.

- Что-то я не очень заметил, что они друг друга ценят.

- В последнее время все куда-то покатилось. Веня начал творить ерунду, отчиму это не нравилось…

- Кать, а ты? Шесть лет? С мужем, который не может тебя трахнуть? Это же… ну, вредно, в конце концов, для здоровья…

- Да брось, Валер. Это для вас, мужчин, секс - крайне важное дело. У нас все намного проще. Я была даже рада, что он меня не трогает. Не нужно было себя насиловать и притворяться.

- И ни разу не потянуло налево? - ему самому неприятен был этот вопрос. Но все же…

- Тебе не кажется, что я и так тебе слишком много всего рассказала? Ты же не батюшка, в конце концов, и не психотерапевт, чтобы вдаваться в такие подробности! - Задел. Видно было, что обидел. Конечно, она же вся правильная такая, честная… Или очень хорошо играет эту роль…

- Кать, ну мы в такой ситуации оказались… Либо я до конца во всем разбираюсь, чтобы быть ко всему готовым, либо возвращаю тебя к родне, а дальше уже сами. - И это было бы лучшим исходом, наверное. Сегодня Сергей показал, что не так уж и равнодушен к проблемам падчерицы. И решить бы их тоже мог… Но желания Валеры отказывались подчиняться логике.

- Если бы у меня был любовник, ты ведь на это намекаешь? - Он кивнул, не пытаясь искать оправданий и маскировать свои слова под нечто  менее неприятное. - Так если бы у меня был кто-то еще, то я бы к нему за помощью и пошла. Зачем тебе навязываться?

- Ну, если он, например, женат…

- Я думала, хуже чем Веня, меня уже никто унизить не может. Поздравляю, Валера! Ты его победил! Осталось только шлюхой продажной назвать, и будет бинго.

У девушки на глаза навернулись слезы. Губы дрогнули, обещая, что еще немного - и разрыдается.

- Мать твою! - Рывком поднялся, таким же рывком сдернул ее со стула, прижал к себе, позволив спрятать голову на своем плече. Очень осторожно погладил по волосам. - Прости, Кать. Я ничего подобного не имел в виду. Вслух размышлял о всяких разных возможностях…

И нет, она не разрыдалась, как вроде бы планировалось. Просто закаменела на время. Почти не дышала даже. Потом выдохнула как-то отрывисто, в несколько заходов. Уперлась руками в его грудь, пытаясь высвободиться.

- Пусти, Валер. Я не буду плакать, не думай. Уже успокоилась.

- Ну, уж нет.  - Прижал уже крепче и увереннее. Похрен уже на все размышления и поиски истины. Еще успеется. А ему просто понравилось так стоять.

Еще сотня вопросов так и осталась незаданной - не до того было. И понимание, что сейчас не услышит ничего внятного - ни причем. В тот момент лишь до боли хотелось, чтобы напряженные плечи и спина прислонившейся к нему женщины, наконец-то, чуть расслабились. Чтобы она перестала плакать. Несмотря на то, что не слышал никаких рыданий и не видел слез, был уверен - дай волю, и все будет, горько и надрывно, просто Катя  себе не позволяла плакать вслух, давила свою обиду в глубине, наружу не выпускала. Он, возможно, порой бывал настоящим уродом, не помнившим о морали, но чувствовать людей умел. В чем-то ему это знание дано было от природы, а чему-то специально учился. Невозможно добиться от человека желаемого, если не можешь на его желаниях играть.

К сожалению, с Катей эти умения и навыки давали сбой, причем постоянно.  Каждый раз, когда думал, что все о ней понял, тут же обламывался. И его желания тоже летели куда-то к черту.

- Кать, пойдем, тебе нужно бы спать уже. Еле на ногах держишься, и лица на тебе нет… - Говорил, надеясь, что не послушается. Поглаживал ее волосы, перебирал их аккуратно, пытался уловить настроение. Она, кажется, совсем не расслабилась, скорее - обмякла от усталости, и теперь просто держалась за него, как за единственную опору.