- Прекрати. Ты жива, здорова, есть, где переночевать и поужинать. Не о чем печалиться. Я тебя как-нибудь с девочкой одной познакомлю, вот она тебе расскажет, что такое ад… - Он не знал  всех подробностей жизни Женьки, но кое о чем, все же, Суворов ему рассказал. Иногда было полезно вспоминать об этом. Так, чтобы видеть грань между «расстроился» и «зажрался».

- Ты разве не знаешь, что у каждого он свой?

- Все же, иногда стоит сравнивать. Это вселяет оптимизм, как минимум.

- Хорошо. Мне уже почти стало легче… - А вот по голосу ее этого сказать нельзя было.

- Веня часто пьет по-черному?

Катя подняла глаза от куска хлеба, который зачем-то ломала без конца, доводя до состояния крошек, похоже, вопрос ее застал врасплох:

- Нет. Я его пьяным-то особенно и не видела. Может, потому и злой был всегда?

- Сегодня мы с Сергеем выводили его из состояния, близкого к белочке.

- Вот как? Интересно, чего еще я не знаю о собственном муже… - Валеру отчего-то покоробило. Откровенно не понравилось упоминание о том, что Катя, вообще-то, не прекращала быть Чистяковой.

- Ты говорила, что он пропадает надолго?

- Я думала, у него где-то женщина есть… Или женщины. И он с ними развлекался, мне казалось.

- И тебе не хотелось узнать, кто они? Вообще никак не задевало? - думал, что Катя уже ничем удивить не может, а она все никак не могла остановиться - поражала с каждым новым откровением.

- Ну, он ведь живой человек, с потребностями… Что тут такого? - Она все реже поднимала взгляд, все с большим интересом смотрела на свои руки, которыми уже смяла, порвала и поломала все, что было поблизости - и хлеб, и салфетки, - и теперь просто играла пальцами.

- Вообще-то, для потребностей люди и женятся. Может, я старомодный, конечно… или чего-то не догоняю…

- Он меня не хотел, Валер. Понимаешь? Не хо-тел! Что я должна была с этим делать?

- То есть как? - мужчина с трудом закрыл рот, в котором лежал непрожеванный кусок мяса. Усилием воли заставил себя дожевать. Мысли в голове ворочались со скрипом. Он отказывался понимать.

Как это можно Катю - и не хотеть? Лично он вот - очень даже. Ну, пускай, не сейчас - слишком она подавлена происходящим, и желать женщину в таком состоянии сродни кощунству. Но в целом - всегда.

- Ну, вот так. Пару раз пытался что-то сделать, в самом начале. Не вышло.

- Как это - не вышло? Он импотент?

- Со мной - да. То есть, это я фригидная, наверное. Потому что сама ничего не хотела. И его возбудить не могла.

Валера с отвращением отодвинул тарелку. Сама мысль о том, что Катя что-то там делала для Вени… так и вывернуть все обратно не долго.

- Кать, я в жизни в это не поверю. Если только он ничем не болен, такое невозможно. За столько-то лет?

- Ну, он же не живет монахом. Я уверена… - Теперь она покусывала губы, нервничая еще больше.

- А с тобой никак, выходит? - Симонов понимал, что вторгается в зону интимного, но должен был, все же понять, что творится в этой паре. Может, тогда и на другие вопросы появилось бы больше ответов.

- Он сказал, что ему не нужна порченая, да еще и фригидная вобла.

- Порченая?

- Ну, да…

- Как он это понял, если ни разу ничего не смог?

- Я сама сказала. Зачем водить человека за нос?

- Знаешь, Кать, я все больше склоняюсь к тому, что либо у Вени не все дома, либо он очень хорошо прикидывается.

- Валер, ну как можно притвориться, что ты не хочешь секса, скажи мне? Ну? Я, конечно, в этом очень плохо разбираюсь… Но если у мужчины ничего там не шевелится даже… Разве такое можно имитировать?

Он долго молчал, рассматривая Катю. Пытался сопоставить все то, что успел узнать о ней и о ее не очень удачном замужестве. Кусочки пазла никак не хотели складываться. Казалось, что каждый из них - от отдельной картинки, и вместе им быть ну никак не положено.  Девушка либо что-то придумывала, либо не знала чего-то очень важного.