- Так не бывает… Чтобы сразу у обоих… - Она позволила притянуть себя ближе. Но кулачками в грудь уперлась. Закинула голову, чтобы видеть его лицо, сделавшись при этом совсем беззащитной…

- Бывает. Мы с тобой - пример тому. Оба - дураки.

И, не отходя от кассы, он принялся доказывать свои слова действиями. Ерунда, что сомнения в чистоте Катиных помыслов до сих пор оставались. Фигня, что она, вообще-то, была замужней женщиной, которая ничего ему не обещала. Кроме своей фирмы, разумеется.

Валеру, так-то, не слишком устраивал  факт, что его желания расходятся с доводами рассудка. И наверное, когда-то он еще должен был пожалеть о своем поступке. Но Катя была слишком близко сейчас. И к чертям даже то, что на взаимность не напрашивалась.

Он просто склонил чуть ниже голову и прикоснулся к ее губам. Удивил самого себя жадностью, с которой это делал. Почувствовал ее растерянность - Катя только сильнее сжала руки, сжимая его рубашку, но не оттолкнула -  и чуть сбавил напор. Скользнул ладонью от плеча к шее, зарылся пальцами в густых волосах, небрежно собранных в пучок, стряхнул заколку, позволяя легким прядям свободно рассыпаться… Заставил ее откинуть голову, крепко удерживая затылок в руке, оторвался от губ, выдыхая сам и позволяя Кате сделать короткий вдох, посмотрел в глаза - потерянные, потрясенные происходящим, ухмыльнулся… Все, как всегда, ничего между ними не поменялось.

Девушка только успела облизнуть губы, скорее, неосознанно, чем приглашающе, а ему и этого хватило, чтобы снова захотеть ощутить их вкус.  Теперь уже не хотел пугать, прикасался легко, словно знакомясь заново, словно никогда и ничего о ней раньше не знал. Чувствовал, как она вздрагивает от того, что вторая ладонь поползла по тонкой спине, застряла где-то в районе лопаток, заставила выгнуться навстречу, делая девушку еще более открытой и беззащитной… Вздрогнул сам от желания впиться губами в кожу где-нибудь в ямке между ее ушком и челюстью. Знал, что нельзя так делать, запретил себе оставлять следы - не имел на то никакого права, хоть и хотелось до изнеможения, зато прикусить можно было. Чуть-чуть. Почти незаметно. Вполне достаточно, чтобы она еще больше задрожала. И это не было вызвано возмущением или страхом. Нет. Катя льнула к нему всем телом. Крепко держалась за плечи, так, что даже сквозь рубашку ощущались острые ноготки. Привстала на цыпочки, чтобы легче было дотянуться, шумно втягивала воздух при каждом новом Валерином движении, выталкивала его сквозь зубы, но молчала.

А ему вдруг дико захотелось услышать ее голос. Не тот, которым она бросала ему всевозможные фразы, обдуманные и не очень. Другой. Которым девушка выдыхала, выстанывала его имя, когда хотела чего-то большего. Надо же, всего один раз и слышал, а до сих пор его помнил.

Пара движений - и пальцы нашли узкую полоску кожи между задравшейся футболкой  и поясом брюк, огладили, приноравливаясь, а потом принялись вырисовывать затейливые фигуры, будто пытаясь поймать мурашки, которые ощутимо проступали от каждого легкого его прикосновения.

Катя пошатнулась, ей явно не хватало хорошей опоры, она и так уже почти висела на его руках.  Всего-то и нужно было - развернуться и усадить ее на стол. И тут же стало проще  стягивать  с девушки тонкий трикотаж, скрывающий обзор на все самое сладкое, утыкаться лицом в ложбинку между ее грудями, нежно выцеловывать узоры на гладкой коже, обводя губами кромку белья. Спроси у Валеры кто-нибудь, что в тот момент на Кате было - ни за что не сказал бы, какого оно цвета, и были ли там какие-то рисунки. Зато сразу вспомнил бы, как хотел содрать его, на хрен.