- В прямом. Родила случайно. Считает, что я ей испортила жизнь.

- А она наркотиками тебе жизнь не портила?! - Захотелось вот прямо сейчас поехать, найти эту странную даму и хорошенько ее потрясти.

- А это последствия… - Катя усмехнулась невесело.

- Чего?

- Ну, жизнь у нее не сложилась. Трудная была. Вот мама и пыталась уйти от проблем…

- Это ж… - До гибели родителей, Валера всегда точно знал, что его любят, ценят и дорожат. И даже ссоры, случавшиеся периодически, никогда эту веру и знание не могли поколебать. И он никак не мог догнать, как вообще может быть такое - то, о чем говорит Катя. - Это же какой-то звездец. Так не бывает!

- Ну, если рассуждать логически, то мама, конечно, не права. Умом я все это знаю. Но каждый раз, когда оказываюсь дома, меня словно окунают в помойку. И какая бы я ни была успешная и хорошая, все равно всем должна и обязана. Мне проще Веню вытерпеть, он хоть не родной.

- Погоди, а Сергей поддерживает ее, что ли?

- Нет. Он старается не лезть в наши отношения. Сохраняет нейтралитет.

- Почему? Если взял на себя ответственность за женщину с детьми, то как можно смотреть на такое?

- Они с мамой расстались из-за того, что она мной от другого забеременела.

- … дь!  …дец! Твою мать! - Его уже не сдерживало воспитание и привычка цензурно разговаривать при дамах. - Кать, ну это же бред полный!

- Это моя жизнь, Валера. Но да, я согласна, она похожа на бред. Просто Сергей, когда вернулся и узнал о состоянии мамы, решил, что нужно ее хватать в охапку и спасать. А мы с Каринкой уже пошли с нею заодно. Он хороший, действительно. Плохого мне никогда ничего не говорил, не желал и не делал. Просто человек не может быть виноват в том, что не любит чужого ребенка. Разве он обязан?

- А к сестре он тоже так относится? Подыскивает еще партнера, чтобы замуж сплавить?

- Нет. Она ж еще маленькая была, когда он появился. К ней он привык.  Мне кажется, что даже любит. Или просто она не так все чувствует, как я. И ей гораздо больше всего прощается и позволено.

Катя таким спокойным голосом говорила о своей трагедии. Словно о ком-то постороннем. Это бесило даже больше, чем сама история: то, что она приняла обстоятельства, никак не пытается влиять на них.

- Так ты уже взрослая, самостоятельная. Фирму, вон, свою открыла. Могла бы жить сама по себе давно. Кто тебе мешал?

- Хренова куча комплексов и страхов. Такой ответ тебя устроит?

- Чего ты боишься?

- Так я хоть кому-то нужна и полезна. А если уйду в никуда - вообще потеряюсь.

- Значит, и замуж ты шла не для того, чтобы угодить отчиму?

- Ты знаешь, я с тобой тогда почти поверила, что может все быть по-другому… - Девушка сглотнула, все так же глядя куда-то вниз. Словно сама с собой разговаривала. - Думала, сейчас вот как изменю свою жизнь, начну по-новой…

- И? - разозлила пауза на самом интересном месте.

- И я испугалась, что потеряю вообще все. И отчима, и маму, и сестру. Они бы не поняли и не приняли. Так считалось, что я хорошо пристроена: и себе, и всем на пользу.

- Мда, Катерина… Выбрала синицу в руке, я понял.

- Да. За журавлем бежать было очень рискованно…

- Откуда ж вы беретесь на мою голову, такие?

- Какие? И кто «вы»?

- Такие - жизнью пришибленные. А с Женькой я тебя познакомлю как-нибудь. Сама все поймешь.

- Хорошо. - Она внезапно отставила свою измученную кружку, резко поднялась. - Так что, я пойду собираться, все-таки? Не будешь меня держать?

- Буду, Катя, буду. Теперь буду держать особенно.

Он еще точно не знал, каким образом, но очень хотел надавать по щам - и Вене, и отчиму Кати, и матери ее, заодно. Матери - так особенно. Но для этого Катю необходимо было держать при себе.