Если я, профессиональный оператор машинного доения, чуть не спутал Аманду с девушкой на пруду, так неужели их различат тупоумные Какаяны? Незнакомке только останется приложить для этого минимум артистических способностей. А мне разыскать незнакомку и подменить ею Аманду. Но как?

Наныкинская дива, конечно, была профессиональной красавицей. Неважно, где она зарабатывала на белье: в модельном агентстве, стриптизе или на эстраде – такие особы живут в отдельном ночном мирке, не имеющем сообщения с дневным миром трудящихся. Вдруг я хлопнул себя по лбу с таким звонким шлепком, что гражданка с тележкой, напоминающей пулемет «Максим», отсела от меня на другое сиденье автобуса. Ведь среди славной плеяды воспитанников велосипедной секции был человек, который знал о наемных девушках города все! Его звали Филипп Писистратов.

Писистратов был владельцем собственной студии по производству эротики, порнографии и высокохудожественной продукции, воспевающей красоты женского тела. Перед его раскаленным объективом промелькнули десятки тысяч ягодиц и грудей. И при этом он, почетный гражданин города, пользовался у современников непререкаемым моральным авторитетом. Поговаривали, что он ни разу не совокупился ни с одним из тел, изображенных на его фотополотнах.

Филипп не были ни уродом, ни педерастом. В своем неизменном смокинге с бабочкой, с гишпанской бородкой и скрещенными на груди руками, он напоминал этакого импрессиониста. Такие мэтры местного значения обычно куда как ловки пудрить дурочкам мозги напускным шиком и добиваться своего. И Филипп добивался – не секса, а дела. Его профессиональная репутация зиждилась на том, что с ним спокойно можно было оставить в студии несовершеннолетнюю дочь или новую жену и получить обратно нетронутой, с комплектом снимков «ню» для конкурса «Мисс Очарование». Однажды я откровенно спросил Филиппа, неужели у него никогда не возникало соблазна завалить одну из этих бесстыжих кобыл, которые пасутся у него целыми табунами? Неужели они его не домогаются?

– Конечно, домогаются, – ответил Писистратов, поправляя перед зеркалом бабочку. – Но если я поимею хоть одну из малых сих, то и остальные будут думать, что со мною можно расплатиться натурой.

Визитная карточка Писистратова была испещрена званиями и регалиями: почетный гражданин Перми, академик почетной академии изобразительных искусств и естественных наук Российской Федерации, действительный член союза художников, дизайнеров и кинематографистов, кандидат филологических наук… В Долине Бедных, чуть поодаль от дворца Какаяна, возвышался его вычурный четырехэтажный замок красного кирпича с вывеской «Студия Филиппа Писистратова. Фото и видео», Он парился в сауне с сильными мира сего: Ахавом Какаяном, чемпионом по борьбе без правил Гамзатханом Гамзатхановым, мэром Трусовым… Он был настоящий трудоголик, работал по двенадцать часов в сутки и уже заработал первый инсульт. Но снимал он паршиво.

Девушки на его фотографиях принимали такие пошлые, жеманные позы, что не могли ни восхитить, ни возбудить. Если верить рекламному буклету Филиппа, то в его архиве хранилось более миллиона фотографий голых женщин, но я, при всей своей эротомании, не хотел бы получить в подарок ни одной из них. Когда я рассматривал эту пошлятину на стенах его студии, мне казалось, что Писистратов ненавидит женщин больше всего на свете и мстит им за низость. Даже матрешки «Плейбоя» с их пластмассовыми арбузами казались одухотворенными Мадоннами рядом с натурщицами Писистратова – в жизни резвыми потаскушками.