«Да прилепится жена к мужу своему», – подумала Ева, ощущая, как два потных тела сплелись в единое целое. Она осязала тепло Агафонова, чувствовала его дыхание на своем лице и молила бога даровать ей этого мужчину на всю жизнь. Одного-единственного, больше не надо!

– А не попить ли нам шампанского? – весело пробурчал Агафонов, немного придя в себя от взрыва эмоций, и, прошествовав голым на кухню, вернулся обратно в постель с бутылкой «Моёт» и двумя бокалами. – Дема, стервец, постарался, – хмыкнул он довольно, мысленно давая себе указание поблагодарить старого друга.

– Не хочу я пить вражеские напитки, – нахмурилась Ева.

– Пей, – лениво отмахнулся Агафонов. – Дом наш, шампанское тоже… А то скиснет, не дай бог, – рассмеялся он, подавая ей бокал с пузырящейся влагой. – За нас, моя девочка, – прошептал он, целуя ее. – Пусть весь мир восстанет против, главное, что ты со мной, Ева, – тихо вздохнул он.

– Я с тобой, – улыбнулась она, припомнив старую интернетовскую шутку. – Буду стоять сзади и подавать патроны,

– Точно, – проскрежетал Агафонов, снова накрывая ее губы своими. – Вместе мы – сила!

– Зак! Зак! – опять послышался истошный тонкий окрик, и дальше слова слились с ветром.

– Кто-то кричит, Миш, – затормошила спящего Агафонова Ева. – Нужно выйти, посмотреть…

– А? Что? – встрепенулся он, просыпаясь от голоса Евы и лая собаки. – Твою мать, Зак! Ну что там еще случилось?

Агафонов наскоро натянул штаны прямо на голое тело, на ходу сунул ноги в ботинки и, напялив куртку, бросился во двор. И обалдел, увидев свою собаку, распластавшуюся около ворот и высунувшую нос на улицу. Михаилу даже показалось, что Зак с кем-то переговаривается. И там, за забором, не чужой человек, а кто-то свой…

– Ерунда, – пробурчал Агафонов и сердито крикнул собаке: – Ну что еще, Зак?!

– Папа! Папа! – закричал где-то рядом Егор. – Папа! Это я!

И пес снова залаял, будто говоря: «ну наконец-то ты догадался, хозяин!»

Агафонов шагнул к калитке и, повозившись с замками, распахнул кованую дверь. Подхватил на руки своего запорошенного ребенка и, отряхивая на ходу снег с узеньких мальчишечьих плеч, потащил в дом.

– У нас гости, Евдокия! – поставив сына на пол в прихожей, зычно крикнул вглубь дома.

– Я не в гости, пап, – протянул Егор, шмыгая носом. – Я навсегда к тебе и к Дуське. Можно?

18. Глава 17

– Ну, папа, ты даешь! – довольно протянул Егор, как только отец усадил его на стул в кухне, проверил, не намочил ли сын ноги, и, увидев мокрые носки, тут же отправил под душ. – Я уже не маленький…

– Перепугался я, сынок, – как на духу признался Агафонов. – Ты хоть понимаешь, что мог встрять? Сильно встрять… А если бы мы, – Агафонов попробовал подобрать слова. «Что мы? Спали? Не годится… Трахались? – Тем более. Принимали душ? – Вместе, ага!» – Если мы с Евой ушли бы кататься, если б Зак дрых в доме, кто бы тебя услышал? – тяжело вздохнул Михаил, провожая сына в ванную и настраивая там воду. – Да еще и снегопад усиливается. Давай, погрейся, а то заболеешь. Халат и носки сейчас принесу. Ну и насчет завтрака сообразим что-нибудь…

Агафонов вернулся в кухню, где Ева уже что-то доставала из холодильника.

– Смотри, тут яйца есть и творог в вакуумной упаковке. Еще я нашла муку и кукурузное масло. Сейчас сырники сделаю, – затараторила она. – А ты позвони Тонечке, она, наверное, уже обнаружила пропажу и волнуется. А ей нельзя…

«Тонечка, твою мать! – мысленно прорычал Агафонов, с ужасом представляя, какой путь проделал его сын. – По шоссе через поселок, потом через Горки-город… Километров семь наберется, – почесал затылок Михаил. – Час-полтора небось шел, плюс под калиткой с полчаса прыгал. Два часа на свежем воздухе не помеха для пацана, – сам себя остановил он и попытался унять злость на бывшую жену. – Только вот двигался Егор вдоль шоссе, и мало ли кто мог воспользоваться беспомощным мальчишкой… Блин, Нина! А ты даже не хватилась! – прорычал он, включая сотовый и не находя ни одного пропущенного вызова. – Спишь еще, красавица», – поморщился он, тыкая пальцем в контакт бывшей жены.