- Раньше такого не наблюдалось, - пробурчал он себе под нос. – Заболеваю, что ли? – И умывшись, долго тер полотенцем лицо. Затем подошел к панорамному окну и уставился вниз на город, моментально потерявший всякую привлекательность. Нет, мегаполис жил своей жизнью. По улицам носились машины, с высоты десятого этажа напоминавшие жуков. Где-то там как ужаленный бегал, выискивая прелестную воровку, Ромка Демьяновский. Нарезала салаты Надя… – Вот только Ева уехала, - самому себе печально сообщил Михаил. Улегшись на кушетку, он провел ладонью по гладкой кожаной поверхности, все еще помнящей о Еве Макаровой.

- А ты не влюбился, часом? – тихонечко осведомился внутренний голос. – Что-то сам на себя не похож…

- Такие, как я, не влюбляются, - рыкнул Агафонов, ни на минуту не забывая, что они с Нинкой поженились по залету. Да и до сих пор ни от одной дамочки не сносило башку. Ни о ком не мечтал, твою мать. Ну, может быть, в третьем классе о Марусе Козловой. Но она не в счет. – А если и втюрился? – хмыкнул Михаил. – Что тогда? Или я не живой человек и мне не положено? Но, блин, я даже не знаю, сколько продлиться эта любовная горячка. Живет ли она три года или всю жизнь? Сойдет на нет завтра или разгорится факелом и наполнит мою жизнь ярким светом до самой смерти? Знать бы точно…

- А что это даст? – хмыкнул внутренний голос. – Просто живи. И радуйся, что такая необыкновенная женщина рядом. Только сначала не упусти ее, баклан…

Агафонов поднялся с кушетки и неожиданно для себя прямо в халате рванул в офис, по дороге обдумывая план действий. Ситуация с Евой только на первый взгляд могла показаться нелегкой.

«Если вдуматься, - мысленно усмехнулся Михаил. – У меня в стане противника есть осведомитель, - улыбнулся Агафонов, вспомнив по-детски наивную физиономию сына. Можно позвонить и аккуратно выведать, где, собственно, находится Макаровский дом. Или позвонить самому Вадиму и напроситься в гости, - прикусив губу, решил Михаил. – Вот только сегодня нет смысла ехать», - подумал он, включая компьютер.

– А завтра с утра рвану. Жди меня, Ева, - пробурчал себе под нос. А когда мощная машина, призванная одновременно работать в нескольких программах и обрабатывать в своем чреве тонны информации, утробно заурчала, Агафонов быстро вышел в сеть и, найдя съемки с камер наблюдения, завороженно уставился на юристку Макарову, плывущую по сцене павой.

- Твою мать, Ева, - не сдержавшись выругался Агафонов, вновь всматриваясь в ставшие знакомыми изгибы. Он хотел было поставить на повтор и еще раз полюбоваться выходом Шамаханской царицы, но сам не заметил, как, крутанув колесико мыши, перескочил на записи с другой камеры. И отчетливо увидел, как Костик Тарасов отодвигает стул для Евы, как, будто школьник, что-то радостно рассказывает. – Уволю гада, - ощерился Агафонов. – Какого хрена, Костик, ты вертишься около моей женщины? – разозлился он, в душе понимая, что прошлым вечером даже самому в голову не приходило назвать Еву своей. – Нужно возвращать, - мысленно прорычал он. – Пока еще такие же наглые тарасовы рядом не объявились. Всех придушу, - раздраженно пробурчал он и включил съемку с камеры, расположенной над входом в офис. Выставил вчерашнюю дату и время восемь тридцать. И, как мальчишка, радостно воззрился на запыхавшуюся веселую Еву, будто ураган ворвавшуюся в офис. Переключаясь с камеры на камеру, Агафонов проследил за ней до двери кабинета и на минуту призадумался. И если до этого момента он и сам не догадывался, как проведет новогоднюю ночь, то сейчас понял.