– О чём это вы? – Мухаммед Хасан эль-Зайят, министр иностранных дел Египта, заинтересованно вскинул голову.

– Да вот хотя бы о повышении цен на нефть, – Примаков улыбнулся. – Арабские страны контролируют более шестидесяти процентов мирового рынка нефти и могут просто поднять цены до двадцати или тридцати долларов за баррель, а снижение цены поставить в зависимость от ухода Израиля с захваченных земель[8]. При этом вы не тратите ценные ресурсы на войну, вы зарабатываете деньги, а Израиль оказывается в положении всеобщего врага. Пусть они ищут союзников и сторонников. Но не думаю, что «Эксон», «Шелл», «Шеврон» и другие нефтяные гиганты будут торговать нефтью с дисконтом. Они сразу подтянут свои цены под ваши, ведь им нужны красивые цены в отчётах для акционеров. Нужно бить противника там, где вы сильны, а там, где слабы, уметь держать оборону. Уверен, Израиль долго не продержится. Им очень важно одобрение мировой общественности или, хотя бы, нейтралитет. И ещё кое-что очень важное я хочу сказать, – Примаков отложил документ и внимательным взглядом обвёл всех присутствующих. – Любой террористический акт, совершённый любым человеком, под любыми знамёнами и лозунгами, будет нами преследоваться, как античеловеческий. История нашего сотрудничества с арабскими странами имеет много прекрасных страниц, и не надо оскорблять память о них террором, против кого бы он ни вёлся. Это путь, ведущий в ад.

Несмотря на отказ СССР предоставить оружие и инструкторов, расставались делегаты вполне по-дружески. Поговорив между собой, дипломаты признали правоту советской позиции, а министр иностранных дел Ирака даже выразил удивление, что русские так долго обеспечивали эту войну.

– Иблисовы джейшены[9] продули всё, что можно, а нам отдуваться, – Абдул Халим Хаддам недовольно нахмурился. – Но русские подсказали хороший выход. Евреи – торговцы, и ничто не будет для них более чувствительным, чем удар по кошельку.

Шифровка в Вашингтон ушла в день отлёта делегаций, и, получив её, глава госдепартамента госсекретарь Уильям Пирс Роджерс долго вчитывался в текст, пытаясь понять смысл послания. Отложив документ в сторону и помассировав глаза, он снова вчитался в текст и поднял трубку телефона:

– Барни, дай мне Джеймса[10], если он конечно не занят. Алло, Джеймс? Я тут получил занятнейший документ из Москвы. Читать не буду, но смысл такой: полотенцеголовые[11] прилетели в Москву и, несмотря на то, что оружия им не дали, улетели довольные. Вопрос – что же такого им дали русские, что арабы прямо улыбались во весь рот? И я не знаю, но всей шкурой чувствую во всей этой истории какой-то подвох. Да, давай своих парней натрави на это дело. Не хочу никаких сюрпризов. Джеймс, все сюрпризы на этот год закончились, лимит исчерпан. Ты меня понял? Ну и отлично. Пойду обрадую Ричарда[12].

Ричард Никсон слыл не только чрезвычайно опытным политиком, но ещё и довольно умным человеком, и он прекрасно чувствовал политическую обстановку. И вот с этим у него в последнее время начал твориться полный разлад. Создавалось ощущение, что против США затевается какая-то глобальная игра, причём СССР – не во главе этой игры, а просто сумел встроиться в систему так, чтобы не пострадать. Не могли эти русские организовать гигантскую катастрофу под названием «Вьетнам», уже стоившую США пятидесяти тысяч человек. А вот теперь ещё Уотергейт. И это самые заметные провалы. Случались ещё десятки менее заметных, но не менее болезненных. Американская дипломатия обхаживала Китай несколько лет, но стоило русским предложить Китаю нормальный договор по делимитации границы и разделению приграничных ресурсов, как китайцы быстро забыли все предварительные договорённости, и Америке пришлось начинать всё с нуля. Однако глупо всё валить на одну страну. Провалы во внешней политике США возникали постоянно и на всех континентах. Например, начисто сорвался тщательно готовившийся переворот в Чили. И теперь там не проамериканское лояльное правительство, а едва сдерживаемая гражданская война.