После посещения ратуши Франц Фердинанд решил поехать в больницу навестить раненных при покушении. Жена София настояла на том, чтобы ехать с ним. Ехать решили по боковой набережной Аппель. Генерал Потиорек забыл сообщить шофёру Францу Урбану об изменении маршрута. Шофёр повернул на улицу Франца Иосифа. Только на углу этой улицы Потиорек вдруг заметил ошибку. Он схватил шофёра за плечо и закричал: «Стой! Куда едешь? По набережной!» Шофёр быстро затормозил, наскочив на выступ тротуара, и начал медленно разворачивать машину. По странному совпадению там оказался Гаврило Принцип, выходивший из магазина Морица Шиллера.

Он подбежал к машине, выхватил браунинг и с ходу выстрелил Софие в живот, а когда Франц Фердинанд (сидевший впереди супруги) повернулся, прицелился и выстрелил ему в шею. Как и Чабринович, он попытался отравиться, и его вырвало. Затем он попытался застрелиться, но набежавшие люди отобрали у него пистолет.

Фердинанд и его жена были перевезены в резиденцию губернатора, где они умерли не более чем через час после ранения.

Итак, все шестеро террористов были арестованы. Они отказывались отвечать на вопросы следователей, только один из них (Данило Илич), всё же раскрыл все детали, в том числе заявил, что оружие было предоставлено сербским правительством.

Царские, советские и нынешние антисоветские служилые историки, как попугаи, твердят, что предъявленная 23 июля 1914 г. Австрией нота Сербии требовала уничтожения Сербского королевства. Это ложь. Каждый может ознакомиться с довольно длинным текстом ноты в Интернете.

А суть требований Вены – запретить оголтелую пропаганду против Австрии и закрыть экстремистские организации типа «Черной руки». Провести на сербской территории расследование убийства Фердинанда с участием в расследовании австрийских полицейских.

Наши историки 70 лет уверяли советских граждан, что принятие сербским правительством ультиматума в условии его добросовестного исполнения являлось колоссальным унижением и фактической зависимостью от Австро-Венгрии. Предусмотренные пункты 5 и 6, разрешающие деятельность австрийских следователей в деле сараевского убийства и открытие в Сербии филиала австрийского охранки давало возможность империи Габсбургов широко вмешиваться во внутренние дела Сербии и уничтожало без единого выстрела её государственную самостоятельность.

О предъявлении ультиматума и его примерном содержании в Петербурге узнали в тот же день от советника итальянского посольства Монтереале. 24 июля в Петербург пришла телеграмма из Белграда с просьбой о помощи. Российский министр иностранных дел С.Д. Сазонов, ознакомившись с новостями из Белграда и Вены, воскликнул: «Да это европейская война!» Сазонов позвонил царю, и тот после доклада о содержании ультиматума заявил: «Это возмутительно!» – и приказал держать его в курсе дел.

Вопрос: что возмутительно? Между тем 7 июля, ещё за 16 (!) дней до австрийской ноты (ультиматума), Сазонов телеграфировал русскому посланнику в Белграде:

«Государю императору благоугодно было разрешить уступку за плату Сербии из военных запасов 120 тысяч трёхлинейных винтовок и 120 миллионов патронов с пулями» (телеграмма № 1352 от 24 июля ст. ст. 1914 г.).

«Кто вспомнит, как год спустя русские запасные упражнялись с дубинками, как мы отовсюду скупали сами винтовки устаревших образцов, тот согласится, что речь шла не о «вывозке излишков». Делились, можно сказать, последним»[7].

А теперь я приведу цитату из книги Н.П. Полетика «Возникновение Первой мировой войны»: