– Если вы не найдете в себе сил терпеть его выходки, мы вас поймем. Вера Павловна проявила большую настойчивость, убеждая нас продолжить обучение вне школы, а вы знаете, как сложно ей отказать, когда она о чем-то просит… Но мы с Лидой опасаемся…

Кира вежливо кивала, недоумевая про себя. Никто из родителей подростков не подготавливал ее так основательно к встрече с собственным отпрыском.

– …Вера Павловна уже присылала учителя, однако у них не сложились отношения…

– …по Фединой вине, разумеется, – вставила Лидия Буслаева. – Мы с мужем бесконечно далеки от мысли обвинять в чем-либо педагогов. Нам исключительно повезло со школой.

Кира постучалась и, не дождавшись ответа, толкнула дверь. В комнате на подоконнике скорчилась маленькая фигурка.

– Здравствуй, Федя, – сказала Кира. – Мы с тобой будем заниматься русским языком и литературой.

Мальчик обернулся.

Он выглядел бы почти нормальным, если б не безвольно отвисшая челюсть и некая вялость тела, придававшая ему сходство с тряпичной куклой, которая вот-вот завалится вперед. Длинные руки, чернота под ногтями. Кожа бледная, неприятного синеватого оттенка. Глаза навыкате.

– Меня зовут Кира. – При первом же взгляде на мальчика она приняла решение отказаться от отчества.

– Ки-рааа… Приве-е-ет!

– Вы сказали, он часто болеет! – Гурьянова едва сдерживалась, чтобы не повысить голос.

Шишигина удовлетворенно кивнула:

– Именно, именно так. Мальчику тяжело ходить в школу, из-за болезни он пропускает много уроков. Перейти в седьмой класс для него – фантастика. Родители попросили меня перевести его на домашнее обучение, однако они вкладывают в это понятие что-то свое, а моя задача – дать ему возможность нагнать за лето свой класс.

– Ему нужен врач, а не учитель!

– Ну-ну-ну! – Голос Шишигиной был преисполнен снисходительности. – Не преувеличивайте. Как-то же он проучился в школе, и не один год, между прочим. Можете считать, это ваш испытательный срок, раз вам не досталось полноценной учебной четверти. Вы лучше других найдете подход к Феде, я уверена.

Кира стиснула зубы.

Все дело в физруке, подумала она, другого объяснения нет. Старая мымра выждала – и куснула исподтишка.

Физрука звали Ирина. Ирочка Литвинова: длинная, гладкая, неутомимая; Ирочка, похожая на гончую, не дающую покоя своим многочисленным щенкам. «Девчата, а теперь в волейбол!» «Мальчишки, кто со мной на канат!» Из нее бил комсомольский задор, хотя в силу возраста она не застала даже пионеров. Десятки раз на дню с ее губ срывалось «Айда». До встречи с Литвиновой Кира думала, что это слово отмерло. Айда! Когда Ирочка входила в учительскую, Кира ждала, что она вот-вот скажет что-нибудь вроде: «Управы нет на огольцов». И погрозит пальцем. Непременно с хитринкой в глазах. Возможно, даже с лукавым прищуром.

Должно быть, именно «айда» заставило ее внимательнее присмотреться к детям после физкультуры.

В первый раз Кира решила, что ей почудилось.

Во второй объяснила все случайностью.

После третьего пришла к Литвиновой на урок.

Все было нормально: веселый тренер, подвижные школьники, крики, гулкое эхо мяча, кувырки на пыльном мате.

Тогда отчего они возвращаются в ее класс бестелесные и поблекшие, точно бабочки, с чьих крылышек сбита пыльца? Кира готова была поклясться, что дело не в усталости.

Следующие три недели она наблюдала, затем начала действовать – быстро, без колебаний.

– Вера Павловна, Литвинову нужно уволить.

Шишигина откинулась на спинку кресла. Кира в очередной раз подумала, что для завершения образа директору не хватает лупы. В душе она, конечно, была энтомологом, раз за разом убеждавшимся, что ниспосланные ей экземпляры членистоногих не заслуживают даже формалина.