– Можно подумать, вы сами его так не называете. Конечно, не вслух, а про себя.

– И в мыслях не держала!

– Да, так я и поверил… Стойте! Кажется, придумал, – Максим весело посмотрел на Ольгу. – Пожалуй, я займусь вашим светским воспитанием. Буду обучать вас умению держать себя в обществе, танцевать, одеваться…

– Опоздали, любезнейший! Все эти науки я давно изучила.

– Не уверен, – Максим описал вокруг Ольги полукруг. – Взять хотя бы простое – ваш наряд.

– С ним все хорошо!

– Не спорю: это милое платье вам к лицу. Но ведь это утреннее платье, а сейчас уже вечер! Почему вы не переоделись к обеду?

– А что? Разве нужно было переодеваться?

Максим притворно нахмурился.

– Ольга, вы меня пугаете. Ну конечно! Нынешние правила хорошего тона предписывают дамам менять платье не меньше четырех раз на дню. Сперва, перед завтраком, следует облачиться в утренний туалет. Затем, если вы едете в гости, нужно надеть платье для визита. Перед обедом следует переодеться в нарядное, но не слишком дорогое платье, а после надеть еще одно. Да неужто вы сами не знаете?

– Нет, – растерялась Ольга.

– Вот видите! А еще говорите, вас не нужно ничему учить. Представьте: к вам нагрянули гости, а вы – в утреннем платье. Какой будет позор! Но еще больший позор – ехать в таком платье с визитами или на прогулку. Ведь все сразу поймут, что вы – провинциалка, которая не знает приличий.

– Но почему же Степан Иванович мне этого не растолковал?

– Потому что он думает лишь о том, как отбить вас у Валобуева. Тот не видит, потому что глуп.

Ольга смерила Максима ледяным взглядом.

– Я бы попросила вас отзываться о моем женихе в более уважительном тоне. Да и о Степане Ивановиче тоже. Не знаю, какие у вас отношения, но мне господин Остолопов симпатичен, и я не позволю его оскорблять.

– Конечно, – кивнул Максим, – ведь иначе он может обидеться. И плакали тогда ваши новые наряды.

Ольга задрожала от возмущения.

– Степан Иванович будет моим посаженным отцом на свадьбе…

– Что? – Максим на секунду застыл. – Это он вам такое сказал?

– Да, – кивнула Ольга. – А что вас так удивило?

Максим шумно вздохнул, возводя глаза к потолку.

– Дело совсем плохо. Куда смотрит ваш дядюшка? Хоть бы он объяснил вам, почему Остолоп не может быть посаженным отцом. Но какой же пройдоха мой отчим! Как ловко он действует. Всех сумел оболванить и ввести в заблуждение…

– Наглец! – воскликнула Ольга. – Да вы просто завидуете отчиму! Вам завидно, что он богат и может тратить деньги без счета. А вы, должно быть, получили в наследство от родителей одни долги. Поэтому вы так ненавидите доброго Степана Ивановича. Вы надеялись, что он станет содержать вас, а когда этого не случилось, записали его в свои враги. Что молчите? Скажите что-нибудь в оправдание!

Максим покачал головой.

– Вы забываете об одном обстоятельстве – о том, что я еще не имел возможности вступить в наследство. Это можно сделать в двадцать один год. А я покинул Петербург пять лет назад, когда мне было семнадцать.

– А сейчас… Вы уже можете вступить в наследство?

Максим с усмешкой кивнул.

– И именно потому я здесь. Так что, – он прищурился, – не спешите раздавать авансы вашему дорогому Остолопу. Может статься, что в скором времени он окажется бедней Валобуева.

Ольга помолчала, потом улыбнулась и небрежно встряхнула головой.

– Мне не хочется выходить за старика, – сказала она с дерзкой улыбкой. – Ни за Остолопова, ни за Валобуева. Поэтому не тратьте усилий, расписывая мне их недостатки!

Рассмеявшись, она устремилась к дверям, благо теперь путь был свободен.