Неизвестно, то ли она что-то такое просекла, то ли просто действовала сообразно своим привычкам – сноровисто помогла ему освободиться от последних одежек, мазнула губами по шее и груди, удобно примостилась, щекоча ему живот рассыпавшимися волосами, и уж от боязни-то опозориться Мазур оказался избавлен. Зато приобрел новый комплекс – стало казаться, что откуда-то из угла на них пялится глазок телекамеры.

И сдался, преисполнившись вялого безразличия ко всему на свете. Если приказ делает тебя Штирлицем – будь им… Благо дальше все пошло по накатанной, с переплетением тел, стонами и вздохами, взявшей свое природой, подстрекнувшей получать удовольствие даже сейчас, под прицелом современной техники.

Передохнули, лениво глядя друг на друга, перекурили – и вновь слияние тел, до полного опустошения.

Потом, никуда не денешься, пришлось говорить – то есть снова лицедействовать, разыгрывая урезанной труппой ту же пьесу, имевшую целью дальнейшую дезинформацию неведомого противника. Интимный разговор в неостывшей постели – вещь убедительная. Первую скрипку, конечно, вела Света, но и Мазуру пришлось сыграть свою партию. Слушатель должен был лишний раз убедиться, что Света – шлюха, подводник Микушевич – кобель без особых претензий, не блещущий интеллектом, очкастый доцент Проценко – спившийся неудачник, засунутый в эту командировку по принципу «На тебе боже, что нам негоже», а флотский офицер Шишкодремов – штабная сытая крыска, отправившаяся не столько оказывать содействие, сколько поразвлечься на природе, елико возможно. И, естественно, всей пятерке глубоко плевать на здешние загадки и трагедии. Одной Свете полагалось бы, как сотруднице желтой прессы, проявить какую-то заинтересованность, но она поведала сердечному другу Микушевичу, что не надеется отыскать во всем этом хотя бы крохотную сенсацию, ибо читатель сыт по горло и более звонкими разоблачениями, в том числе и компроматом на военных, к тому же компромат в сегодняшней России нисколечко не работает…

– Это точно, – протянул Мазур и добавил совершенно искренне: – Свалить бы отсюда побыстрее…

Покосился на Свету. Как любой мужик, оказавшийся в свободном полете, он частенько пытался угадать не без оттенка охотничьего азарта, какой будет его следующая женщина. Но такого и предугадать не мог. Мата Хари, изволите ли видеть…

Светловолосая Мата Хари, и не подумав укрыться простыней, непринужденно пускала дым. Перехватив взгляд Мазура, как ни в чем не бывало улыбнулась:

– Ну что, еще по стаканчику? У тебя там в сумке вино вроде завалялось…

Он натянул джинсы, тельняшку, отправился за бутылкой. И критически подумал, что ему, если беспристрастно разобраться, не стоит, в общем, стенать над горестной судьбой. Ничего с ним страшного не произошло – заставили переспать с не самой худшей на свете девушкой, только и всего. Расслабился и получил удовольствие, что уж тут хныкать…

В его швейцарском ноже среди чертовой дюжины приспособлений штопора не имелось – плохо представляли потомки Вильгельма Телля, что русскому человеку именно этот инструмент необходим… Плюнув, он с большой сноровкой протолкнул пробку указательным пальцем внутрь бутылки: гусара триппером не запугаешь…

В дверь постучали, когда он ополаскивал в ванной, к большому недовольству тараканов, закуржавевшие пылью гостиничные стаканы. Не особенно раздумывая, Мазур пошел открывать – поскольку не верил, что в первый же день на них нападут неведомые супостаты, к тому же, что важнее, не было и приказа шарахаться от каждого куста…