Может, Гай и не заметит, что еда из ресторана. За тот год, что он живет с нами, я не слишком-то утруждала себя кухонными заботами. Пожалуй, Лаки и то чаще готовил.

Захожу в дом, прикрываю за собой дверь. Тишина.

— Эй, есть кто дома?! — кричу. Однако мне никто не отвечает.

Тем лучше: успею замаскировать заказ из общепита под собственный кулинарный шедевр.

Звонит ресторан, приносит извинения, сообщает, что курьер прибудет только через полчаса. Матерюсь про себя, но соглашаюсь — это заведение проверено, а экспериментировать с кем-то новым мне не хочется, раз уж я и так пытаюсь смухлевать и не готовить сама.

Итак, у меня в запасе полчаса.

Плетусь наверх. Как раз успею переодеться. Или бог с ним? Иногда мне начинает казаться, что лондорская военная форма приросла ко мне, как вторая кожа. Сколько вещей в моем гардеробе, помимо нее? Три? Пять? Хорошо, если все же пять, а не две.

Компьютер в моей комнате снова мигает огоньком сообщения. Если кто-то и учится на своих ошибках, то точно не я — опять бросила его включенным.

Оставляю на время намерение переодеться, плюхаюсь на стул, разворачиваю над столешницей голоэкран.

Дежавю: письмо, от родителей. Правда, на этот раз текстовое — и на том спасибо.

Чувствуя раздражение из-за их настойчивости и нежелания оставлять меня в покое, пробегаю пальцами по клавиатуре и открываю письмо.

«Дочка, так больше продолжаться не может. Мы вылетаем».

Что? Что? Что?!

Судорожно смотрю дату отправки письма — неделю назад.

Че-е-ерт!

Мне не показалось? Это означает именно то, о чем я подумала? Они летят сюда?

Кто дал им визу, черт возьми? Хотя о чем я? Это лондорцу почти нереально получить пропуск на Землю, а этот до жути гостеприимный Лондор открыт для всех.

Зачесываю пальцами назад падающие на лицо волосы. Судорожно соображаю, что могу предпринять, но быстро понимаю, что ничего. Да, можно не пустить родителей в дом, можно отказаться с ними разговаривать, однако перекрыть им доступ на Лондор я не могу. Могла бы, если быть очень честной, привлечь Рикардо и попросить его о помощи. Но уж точно не сейчас: Тайлер ни за что не поможет мне, пока не получит что-то взамен. А все мы помним, что именно ему сейчас от меня нужно.

Набираю номер Лаки.

— Ты знал, что они летят сюда? — накидываюсь на него даже раньше, чем он успевает сказать «привет».

— А что, они уже здесь? — отвечает вопросом на вопрос.

И ни тени удивления или попытки сделать вид, что он не понимает, кто это — «они».

— Я тебя убью! — шиплю в комм.

— Не-а, — возражает мой без пяти минут придушенный сын. — Ты меня любишь.

— Люблю. — Я еще не сошла с ума, чтобы это отрицать. — Но мало я тебя в детстве лупила.

В ответ слышится смех.

— Ты меня вообще не лупила.

— И очень зря, — огрызаюсь. — Где Гай? Дуйте домой. Ужин почти готов.

— Да ладно? — удивляется Лаки. — Тут народ побился. Транспортную сеть перекрыли как минимум на пятнадцать минут. Так что курьер задержится.

И все-то он знает. Мог бы хотя бы сделать вид, что поверил в то, будто, приползя домой без задних ног от усталости, я брошусь к плите.

— Признайся, — не сдаюсь, — это ты позвал моих родителей на Лондор?

В динамике молчание, слышны гудки транспорта — значит, он уже в пути.

— Не я, — наконец-то серьезно отвечает мне сын. — Но я знал, да. Они просили тебе не говорить, пока не придет их письмо. Я обещал.

— Ты предатель, — ворчу, проводя ладонью по лицу. Не хочу их видеть, не могу, не сейчас…

— Почему не сейчас-то? — Кажется, последнее я произнесла вслух. О, черт.

— Потому, что сейчас самый неподходящий момент, — отрезаю. — Все, жду дома. — И обрываю связь.