Я, наверно, правда туповат, потому что в упор не вижу ничего криминального в том, что мне нравится женщина, которая в сорок выглядит на двадцать пять.

Морган упрямо качает головой.

— Если мы продолжим, все станет только хуже. Мы привяжемся друг к другу. А у нас все равно ничего не получится. Тебе нужен кто-то твоего возраста…

Это хорошо, что она высказывает то, что на самом деле думает. Люблю честность во всех ее проявлениях. Но то, что в ее голове творится такой абсурд, мне не нравится ни капли. И если голос Морган становится все тише и обреченнее, то я начинаю злиться.

Неужели не ясно, что я быстро от нее отстану, стоит сказать мне, что ей не понравилось и не хочется повторения. Что еще-то?

Но вместо этого она долго и упорно перечисляет мне список несуществующих причин.

— Тебе нужен кто-то твоего возраста. Ты окончишь учебу, вы создадите семью, заведете детей…

Боже, насколько эти безумные тараканы у нее в голове успели проесть ее мозг?

— Да при чем тут дети?! — рявкаю. — Ты что, планируешь детей со всеми, с кем спишь?!

Я не это имею в виду. Не то, что не хотел бы от нее детей. Я вообще, черт это все дери, еще не хочу детей и никогда о них не думал. Просто не могу понять, почему мне следует держаться от нее подальше, учитывая то, что сейчас она сама позвала меня и явно не для того, чтобы аннулировать сделку по пусканию пыли в глаза Рикардо Тайлеру, а наоборот, для поддержания этой легенды.

Имею в виду совсем не то, но с психу говорю то, что говорю. Выходит чудовищно грубо. За что и получаю пощечину, крепкую и до ужаса звучную во внезапно повисшей в кабинете тишине.

— Я не это имел в виду, — озвучиваю свои мысли, потирая щеку. Что ж, заслужил.

Морган стоит напротив, сверкая глазами и сжимая ладони в кулаки.

— Убирайся, — рычит сквозь зубы. — К черту Рикардо. Я разберусь без тебя.

— Да конечно, — передразниваю. Убираю руку от лица и шагаю к ней. — Хватит уже нести чушь.

— Ах чушь?!. — Миранда задыхается от возмущения, а уже в следующий миг — от моего поцелуя.

Верните мне женщину, с которой я был вчера. Откуда эти заморочки, неуверенность в себе, надуманные причины? Проблем много, выше крыши, но, если думать только о них, можно по-настоящему свихнуться.

В первую секунду Морган пытается меня оттолкнуть, упирается ладонями мне в плечи, но я не пускаю. Да, наверное, логично было бы оскорбиться и уйти, хлопнув дверью. Но я не оскорблен. Мою гордость, естественно, можно умудриться задеть, но точно не пощечиной от запутавшейся в себе женщины. Которая, кстати, так и не сказала мне простого и элементарного: «Ты мне не нравишься».

Однако и сопротивляется Миранда недолго. Сначала обвивает мою шею руками и прижимается теснее, затем ее пальцы зарываются в мои волосы на затылке, а поцелуй становится глубже уже не моими стараниями.

Мы в ее кабинете, в ЛЛА, Барбара — за стеной, за этой тонкой дверью. Тонкой дверью с прекрасной звукоизоляцией — о да.

На самом деле, не скажу, кто начинает первым. Все происходит быстро и как-то само собой. Ремень на новой форме студента на редкость удобный — расстегивается на раз-два. В том, что кнопки на капитанской форме тоже будто придуманы, чтобы их отщелкивали второпях, мы убедились еще вчера.

Хорошо, что клавиатура и экран компьютера — всего лишь голограммы. На столешнице — только бумаги и пишущие принадлежности.

Карандаш падает с края и катится по полу. Шуршат, разлетаясь, документы…

***

Интерком звонит в самый подходящий момент: я стою, заправляя футболку в брюки, Морган все еще сидит на столе, воюя с кнопками своей формы (как оказалось, расстегнуть их проще, чем застегнуть обратно).