С небесами, где изгнаны бесы,
Я – России родное дитя,
Не приму чудотворство прогресса.
Чудотворец мой прост и смирен.
То пастух он, то пастырь-ревнитель.
За стояние в вере – не тлен,
За смирение – всем утешитель.
Дух есть жизнь, что дается лишь раз.
Дух соборный – молитва, сила!
Звезды с неба, как тысячи глаз…
Мой святой, помолись за Россию!
Татьяна Максименко
Дамиан и Косма
Настоятелю жуковского храма Святых Космы и Дамиана о. Александру Топорову
Бессребреники, мученики, святые
Врачеватели – Дамиан и Косма!
Растекаются медом зори златые,
И звучит сокровенная строчка псалма.
Именем Спаса изгоняли хвори,
К прокаженным спеша за версту…
На толпу язычников вас только двое,
Да суровый стукач на своем посту.
Император римский – богоборец гневный,
Вашу веру грозил выжечь огнем,
Но с лицом перекошенным в час полдневный
Возвратил целителей в собственный дом.
Чудеса исцеления! С искренней верой
В Бога нашего Иисуса Христа!
Исцеленный правитель со своей мерой
Приближался к Истине, растворяя уста.
Страстотерпцы Христовы, братья наши живые,
Дамиан и Косма! Я вхожу в сей храм,
Лица щедрых святых вижу будто впервые,
Зажигая свечи по вечерам.
Татьяна Максименко
«Москва засыпает в объятьях реки…»
Москва засыпает в объятьях реки.
И дышит Москва материнским теплом.
Я чувствую, словно пожатье руки,
Удачу за каждым углом.
Когда ты в Москве начинаешь с нуля
Нелегкую жизнь, свято веришь в добро,
Тебе помогают и звезды Кремля,
И Чистых прудов серебро.
Но главное – лица, глаза москвичей!
Даря им улыбку, ты ловишь в ответ
Признанье и веру, и всё горячей
Любви проникающий свет.
Татьяна Максименко
У образа святого Серафима
Бегут деньки заветные земного бытия.
Ну что ж, Земле положено вращаться.
Мир на меня не сетует, не сетую и я,
Вот только трудно иногда прощаться.
Но вы, печали светлые, подаренные мне,
Айда в мой дом, не проходите мимо:
На полочке молитвенной разместитесь вполне
У образа святого Серафима.
Обида ли, предательство пронзают жизнь мою,
Копя прогорклость разочарований.
От тех, кто дорог, и дорог порою устаю,
Верней, от беспредельности исканий.
Но вы, минуты темные, пришедшие ко мне,
Куда ж без вас, унылых пилигримов:
С печалями разместитесь на полочке вполне
У образа святого Серафима.
Не все желанны странники у моего огня,
Но каждому согреться бы вестимо.
Потери безвозвратные преследуют меня,
И их число растет неудержимо.
А всё же, время черное, одолженное мне,
Пускай земля с тобой непримирима,
Найдешь и ты пристанище на полочке вполне
У образа святого Серафима.
Я знаю, будет белая предвечная пора,
Когда роднее скрип знакомой двери,
Искать земного счастья станет наша детвора
И километры на секунды мерить…
Взгляну я на собрание холодных темных дней,
А там тепло и свет неугасимый —
Сверкают драгоценности на полочке моей
У образа святого Серафима.
Михаил Михайлов
Сон под Рождество
Храм, алтарь, иконы светятся,
Молод я и полон сил,
Свечи, лик Владыки вечности,
Надпись древняя: «Проси».
Мрак в углах, застывший комьями,
Тишина, лампадный дух…
Перед древнею иконою
На колени упаду:
«Не ценю, Владыко грозный мой,
Деньги, власть и их устав,
Ты мне долюшку дорожную
Да любви чуть-чуть оставь.
И оставь мне ночи мглистые,
Жуть лесную, волчий вой —
Встречу дождь и небо чистое
С непокрытой головой.
На обиду б не обидеться,
Жизнь прожить – не скоротать,
И пускай всегда мне видится
В непонятном – благодать.
Никому не быть помехою…»
Попрошу и знаю – дашь
Хлеба черного краюху мне,
Лист бумаги, карандаш…
«Пусть дано мне будет слышаться
То заветное, одно:
Легко ходится и дышится».
Ах… и так уже дано!
Просыпаюсь,
В стекла радужно
Сквозь мороз блестит звезда.