– Таа́н’эльвен [1]*, – едва слышно прошептал Эйт и вздрогнул от резкого звука хрустнувшей под неосторожной ногой ветки.

Дал себе мысленную затрещину, поднялся, отряхнул зад от налипшего сора и пошел навстречу.

Хафтиз все-таки не утерпел и отправился на поиски. До сих пор сомневается, что он в последний момент не улепетнет, не выполнив уговора? И улепетнул бы, по-прежнему пятки жжет.

Купец не понравился от слова "совсем". Мутный, и дело явно нечистое, а стоило уточнить маршрут – заюлил, как змея под рогатиной, и глазами забегал. Но Хафтиз сделался совсем несчастным, и денег не было, и обоз шел в Ведере. Последнее сыграло основную роль в том, что Эйт, вопреки всем предчувствиям, наступил натуре на горло и кивнул. Но видимо, как-то не так кивнул, потому-то Хаф все две недели пасет его, как племенную кобылу, глаз не спускает, и все, что ни попроси – сразу на. Даже Кайти пытался гонять, заметив, что напарник женского общества не желает. Напарник не желал общества конкретно этой дамы, а прочие пусть бы вились и чирикали воробышками, но лишенная благосклонности Кайтмарен вечерами из угла своего смотрела коршуном и распугивала всю стайку куда надежнее, чем Хаф.

– Мамуля, я уже погулял, – засиял во все зубы Вейне, едва Хафтиз вывернул из-за валуна. Напарник посмотрел, сплюнул под ноги, развернулся и пошел обратно. Эйт пристроился ему в хвост. Тропинка узкая и идти рядом было неудобно.

Хаф пару раз оборачивался, проверяя, идет ли Вейне следом, всякий раз натыкался на такую же дурную улыбку и оборачиваться перестал. Так и спустились, молча. Молча же миновали низенькую и редкую рощицу, вышли на дорогу.

– Вот смотрю на тебя и удивляюсь, – протянул Хафтиз.

– Чему, заботливый мой? – продолжал дурачится Вейне.

– Каким таким чудным образом на тебя это твое ежеутреннее сидение на холме действует. Рожа разгладилась, грива блестит, шкура едва не сияет, и сам будто распрямился весь и даже выше стал и, вроде как, здоровее. В чем секрет?

– О! Это специальный ритуал, доставшийся по наследству от чистокровного эльфийского предка, – таинственно поблескивая ярко-голубыми глазами ответил Эйт. – Выполнять рекомендуется исключительно по утрам, наедине с собой и думая о возвышенном.

– О чем это?

– О бабах.

– И что же за ритуал такой? – заподозрив подвох, уточнил Хафтиз.

– Старая тайна, но тебе, как давнему приятелю, скажу. Шепотом и на ухо.

И сказал.

Хафтиз сначала по упомянутому уху съездить хотел, а потом передумал и заржал.

– Ну и бесстыжий же ты, Вейне.

– Хаф, мне далеко за сотню, как думаешь, можно меня чем-то в этом плане удивить?

– И насколько далеко за?

– Старая тайна, но тебе, как давнему приятелю, скажу. Шепотом и на ухо, – сверкая улыбкой, заявил Эйт. – И наемщику нашему то же самое сказать хотел.

– Что не сказал?

– Деньги. И Ведере, – коротко отозвался Эйт и дальше молчал, и Хафтиз понял, что деньги тут не главное.

֍ ֍ ֍ ֍ ֍ ֍ ֍ ֍

[1] Таа́н’эльвен – соловей, буквально ночной певец (таа́н – ночь, эльвие́н – песня)

8. Глава 7

Глава 7

Когда вернулись, времени осталось как раз вещи забрать и заказанные заранее Фредеку мешки со съестным, и дотащится до Торговых ворот. За ними собирался обоз: фургоны, хозяйский жилой и те, что везли самый дорогой и требующий специального надзора товар – в голове, в середине два фургона с теми, кто едет без товара, и колесные места, выкупленные мелкими торгашами и купцами средней руки, замыкали охраняемую часть тяжелые телеги. В самом хвосте пристраивались попутные, оплатившие право ехать в обозе, но не охрану. И случись что, спасать себя и свой скарб будут сами.