В комнате было тепло и даже жарко. Хотя жарко, скорее всего, мне, потому что препарат начинал стремительно действовать. Только в этот момент от слов старого извращенца я похолодела, жалась спиной к стене, ненавидя место, в котором очутилась непонятно как. Чувствовала нарастающий жар и пульсацию между ног, только потакать действию возбуждающего средства, я не собиралась. Отвращение к старому мудаку зашкаливало.

Когда я в первый раз очнулась из странного забытья, девушек, вместе со мной, было шестеро. Мы сидели, точнее, полулежали на больших креслах-кроватях, в просторной комнате. Я видела камин и светло-зеленые стены, на которых висели портреты в тяжелых рамах. Самое интересное, что изображены были крылатые люди в мундирах.

Потом в комнату вошли шестеро амбалов. Серьезные и агрессивные, и лишь у первого на лице цвела глумливая улыбочка.

Они были неприятны и пугали. А еще у них были некие артефакты, способные обездвижить и заставить онеметь, сопротивляющихся девчонок.

Амбалы были довольно бесцеремонны, старались морально унизить, но физически не вредили. Пугающими ножами аккуратно разрезали одежду, оставив обнаженными, а потом магией заставили блестеть волосы, кожа под их воздействием словно засияла, а маленькая татушка на бедре у итальянки расцвела розами. Лепестки слегка покачивались, словно от легкого ветерка, вокруг них летали чудесные бабочки и вся эта красота переливалась, словно была покрыта перламутром. Рисунок не был рисунком, он, словно живой, слегка шевелился и шел широкой полосой от подмышки до пятки.

Эти огромные нелюди наводили красоту не для нас, а ради аукциона, где девушек покупали представители будущих мужей.

Внешность громил тоже не внушала доверия: на фоне слишком бледной кожи выделялись светло-коричневые пятна. Они покрывали лицо и все открытые части тел, навевая мысли о неприличных болезнях. Гораздо позже я узнала, что это лишь физиологические особенности этого народа. Их называют низшими.

Но в момент, когда настала моя очередь стоять и терпеть экзекуцию было неуютно и страшно заразиться.

Позже, когда нас разместили в золоченых клетках, мы, как смогли, познакомились.

Похищенные оказались представительницами самых разных стран: одна негроидной расы, а две азиатки, но одна из Японии, длинноволосая красавица, а другая, с синей прядкой в стильном каре — китаянка.

Еще была рыжая девчонка вся в конопушках, которые невероятно ей шли. Она много и эмоционально тараторила на английском, и я едва ли улавливала знакомые фразы.

Девчонки все были чуть старше двадцати лет и всех мастей. Я среди них была светловолосым образцом с голубыми глазами.

Мой антипод с водопадом черных, как смоль волос была из Италии и смотрела на мир огромными грустными маслинами глаз. От амбалов ей досталось больше остальных. Им понравился четвертый размер груди и яростное сопротивление девушки, пусть они не лапали, но глумились. Каким-то образом с помощью тех же артефактов они сделали так, что мы стали понимать их речь.

Лучше бы оставаться глухими и не знать будущего, которое расписывали в самых отвратительных тонах. Что быть нам игрушками, которые обязаны подарить крылья, а если нет, то нас продадут или подарят другим и так до бесконечности.

Я была последней, кого заставили понимать местную речь. Это было крайне болезненно, но, сцепив зубы, я терпела, как и соседки по несчастью. Хорошо помню разговор во время наведения магической красоты.

— Хороша и холодна. Интересно какому роду достанется ледяная статуя? — речь шла обо мне.