— Не терпится снова поцеловаться? — хмыкнул Ланс. — Можем сделать это просто так, без всяких там условий.

Тиль застонала, закатив глаза, и прибавила шагу.

— Ты анаэта, все сходится, — сказал он, не отставая. — Светлые волосы, синие глаза…

— Знаешь, я ошиблась, — сказала Тиль. — Ты все-таки сошел с ума в своей могиле.

— Покажи спину — и закроем этот вопрос.

Она остановилась, повернулась и, тыча пальцем ему в грудь, раздельно произнесла.

— Я. Не. Собираюсь. Тебе. Ничего. Показывать! Ты наглый, настырный, упертый, рыжий баран!

— Точно анаэта, — кивнул Ланс. — Даже ругаешься культурно. Баран. — Он хмыкнул. — Знала бы ты, какие эпитеты я слышал в свой адрес!

— Не сомневаюсь, что все они были заслуженными, — буркнула она.

Из-за развалин показалась широкая фигура тролля, который разбирал завал, откладывая огромные камни в сторону и горестно подвывая.

— Ульрих! — окликнула его Тиль.

Тролль обернулся, посмотрел ошалело, а потом бросился к ней и, обняв ручищами, прижал к груди.

— У! — коротко всхлипнул он. — У!

Потом отстранился, сжал губы и, покраснев от натуги, промычал:

— Муа-ммма.

— Боже, это так трогательно, — умилился Ланс. — Я сейчас расплачусь.

— Отвали, — рявкнула на него Тиль.

Тролль насупился, перевел взгляд на колдуна, маленькие глазки зло прищурились.

— Я сказал без иронии, — добавил Ланс. — Это действительно трогательно. Хоть вы и забавно смотритесь вместе. Ты такая хрупкая, утонченная даже в школьной форме, а Ульрих… совсем не утонченный.

— Твои оценочки здесь никому не нужны, — сказала Тиль. — Кто действительно не вписывается, так это ты.

Ульрих принюхался, раздувая ноздри, шагнул к Лансу и сгреб его за грудки.

— Эй-эй! — возмутился тот. — Полегче.

Тролль слегка встряхнул его и, вытянув руку, поставил подальше от Тиль.

— Ульрих, — строго осадила его она. — Не надо его бить.

— Не надо, — подтвердил Ланс.

— Нам еще на уроки, — она бросила на колдуна убийственный взгляд и зашагала по дороге к пансиону.

***

На Петру они наткнулись сразу за воротами. Директриса, одетая в зеленую юбку, открывающую круглые колени, и пиджак, верхние пуговицы на котором не сходились, напоминала пухлую короткую гусеницу, которая воспылала любовью к туям. Она внимательно осматривала каждое деревце, а при виде Тиль и Ланса спрятала руку, сжатую в кулак, за спину.

— Почему вы не на уроках? — спросила она вместо приветствия. — Что у вас за вид? — добавила, посмотрев на Тиль.

— Мы гуляли в развалинах, — ответил Ланс. — Решили ознакомиться с местной достопримечательностью. И вдруг случился обвал.

— Боже мой! — ахнула Петра, прижав руки ко рту. Розовые лепестки выпали и, кружась, опустились к концам алых туфель. — Вы не пострадали? А я ведь так и знала! Не зря наняла охранника! Там плохая аура! Я всегда это чувствовала! — она обняла Тиль за талию, повела к пансиону. — Пойдем-ка, девочка моя, в медпункт. Пусть тебя на всякий случай осмотрят.

— Я тоже пойду, — заявил Ланс.

Обернувшись, Петра окинула его цепким взглядом.

— Выглядите вы с иголочки, — заметила она.

— Камень отлетел прямо в затылок, — пожаловался Ланс.

— Да, — подтвердила Тиль. — И у дяди явно что-то не то с головой. Мысли бессвязные, путаются. Отсутствует логика. Лучше бы ему уехать. Пройти полное обследование в хорошем госпитале. А я останусь с вами.

— Конечно! — воскликнула Петра. — Я позабочусь о тебе, как о родной!

— Даже не думай. — Ланс, который шагал с другой стороны от Тиль, положил руку ей на спину, погладил, легонько ощупав лопатки. — Без тебя я никуда не уеду.

Тиль резко остановилась, оттолкнула обе руки, обнимающие ее, и сказала: