Идя сюда, я собиралась действовать по ситуации, и сейчас решила сохранять нейтралитет. Пытаться присоединиться к их компании и познакомиться не стала, встав на некотором от них расстоянии.

Вскоре зал начал стремительно наполняться девушками. Кто-то – в основном второкурсницы – приходили парами и небольшими группками. От первокурсниц их отличали небольшие золотые броши, приколотые на груди. Те, кто только поступил, входили в зал по одной, но, в отличие от меня, многие друг друга знали. И не удивительно! Они ведь с детства вращаются в одних кругах.

Аэллины пришли позже. Все курсы одновременно буквально вплыли в зал, являя собой настоящую вереницу красоты, затмившую и заполнившую все пространство. Их одежда немногим отличалась от нашей, но то, как эти девушки себя держали, с каким достоинством шли, выдавало в них настоящих воспитанниц Института. Кроме того, если среди ниллэ встречалось немного действительно красивых девушек, то аэллины были как на подбор. Все как одна светловолосые, с правильными чертами лица и стройными фигурами.

Я мысленно усмехнулась, вспомнив, как этим утром, надев желтое платье, ощущала себя принцессой. В сравнении с ними меня можно легко назвать дурнушкой.

 Далее мы все как-то постепенно выстроились в стройные ряды: аэллины в одной части зала, ниллэ – в другой. Поблизости от себя я внезапно заметила девушку, с которой столкнулась в коридоре, и выглядела она до сих пор хмурой.

Последними в зал вошли преподаватели, деканы факультетов, среди которых была леди Нейль, и директриса – высокая худощавая женщина, возраст которой не поддавался определению.

Из последовавшей речи я уяснила для себя несколько важных моментов.

Во-первых, сроки обучения. Аэллины учились в Институте четыре года. В течение третьего курса каждая из них выбирала себе ниллэ из первокурсниц, которые в совокупности обучались всего два года. Таким образом, аэллина и ее ниллэ выпускались одновременно.

Во-вторых, запреты. Всем воспитанницам Института запрещалось, дословно – «вести себя недостойно леди». То есть, сквернословить, провоцировать скандалы и участвовать в них, прогуливать занятия без уважительных причин и все в том же духе. Так же запрещалось подниматься в северную башню учебного корпуса – почему, директриса не объяснила. Прочие запреты касались в основном ниллэ. Нам было нельзя первыми обращаться к аэллинам, без приглашения приходить в их корпус, досаждать им каким бы то ни было образом. Нельзя заговаривать с фениксами, часто посещающими Институт и проводимые в нем балы, смотреть на фениксов и едва ли дышать в их присутствии. И прочие, прочие «нельзя», которым, казалось, не было конца.

В-третьих, смирение и сдержанность – кредо ниллэ. А, если ее выбрала аэллина – к смирению и сдержанности добавляется преданность.

О том, чему именно меня станут обучать, и к какой роли в последующем готовить, я пока не понимала. Директриса, леди Лейдаль, говорила об учебе в целом, не останавливаясь ни на чем конкретном.

– Ну а теперь перейдем к главной новости, которая, уверена, удивит всех, – продолжила леди Лейдаль. – С этого года в нашем Институте вводится новый предмет, посещение которого обязательно как для аэллин, так и для ниллэ. Обучаться вы будете вместе.

Ряды вышколенных аэллин все же поколебало возмущение – как же так, обучаться вместе теми, кто априори ниже статусом!

Не успели они переварить такую информацию, как директриса снова ошарашила:

– Поприветствуйте нашего нового преподавателя. Лорда Нориана Снэша.

После таких слов зал наполнился изумленными вздохами и восклицаниями. Но не успел никто в полной мере осмыслить такую потрясающую во всех отношениях новость, как в зал вошел названный феникс собственной персоной.