- Я немного забыл, что у каждого человека свое понятие о счастье. И пытался навязать тебе свое. Прости. С любимым человеком так не станут поступать. Хотя бороться самому с собой очень сложно. Очень.

- Так и тянет покомандовать?

- Неимоверно, - усмехнулся Герман, -  Но, кажется, у меня неплохо получается держать себя в руках?

- Коварный тип. – покивала Валькирия, - удивлена, как ты еще не напоминаешь постоянно, что жизнь мне спас. Чтобы я окончательно упала в твои объятия.

«Ду-у-у-ура-а-а-а», - обреченно сообщил внутренний голос. Дана прикусила себе язык в прямом и переносном смысле. Но поздно, фраза уже была произнесена. И услышана.

Лицо у Германа окаменело.

- Не для того я спасал тебя, чтобы напоминать потом об этом, - проговорил тихо.

Развернулся и медленно пошел в сторону домиков.

Дана замерла, кусая губы и кляня свою несдержанность. Дура! Идиотка! То же называется, пошутила. Да как вообще ей подобное в голову пришло.

Не стал бы Герман так делать. И она это понимает прекрасно. Только черт толкнул брякнуть глупость и оскорбить того, кто ни разу не напоминал ей, что сделал.

-Герман, подожди!

Она рванула следом. Со сдавленным чувством в груди.

К счастью, мужчина не стал удирать, а остановился и повернулся, дожидаясь, пока Валькирия подойдет.

- Герман, прости, я кретинка! – Дана подбежала и схватила его за руку. Мужчина с интересом посмотрел на нее и чуть приподнял бровь:

- Серьезно?

- Да! Я не думаю так, серьезно. Я даже не знаю, зачем болтнула. Ты имеешь полное право на меня обидеться. Черт…прости!

- Ты просто запуталась в себе, - пожал плечами Герман, - слишком привыкла видеть во мне отрицательного героя. Вот подсознательно и пытаешься меня…очернить.

- Не пытаюсь, - прошептала Дана, - ты стал другим. Ты уже доказал, что ради меня можешь…измениться.

- Не сильно.

- Да, но уже сам факт этого – чудо. Ты мог просто отмахнуться и выбрать кого-то, без моих проблем. Ту же самую Соню. По которой вздыхает твоя мама. Или еще какую-нибудь крутую наследницу. А не девушку, спавшую с другим мужиком, которую травили всякой хренью и которая до сих пор восстанавливается.

- Только вот меняться я готов не ради наследниц, а ради этой девушки. Только вот не знаю, примет ли она меня. И сможет ли сама пересмотреть свое отношение.

Горло сдавило. Но только на миг. Потому что в душе Дана уже знала, что скажет.

- Сможет…Она уже пересмотрела.

И стало вдруг необычайно легко. Словно изнутри ушла невидимая тяжесть невысказанных слов. Словно что-то щелкнуло в механизме мироздания и встало на место. Валькирия даже закрыла глаза, наслаждаясь этой легкостью.

И ощутила на щеке мужские пальцы. Чуть улыбнулась, потому что знала: сегодня ее поцелуют второй раз.

И она ответит.

8. Глава седьмая

До ожидаемого с трепетом и легким сарказмом четверга случилось многое. На двух работах выдали зарплату, так что Аля порадовала себя и мадагаскарцев новым просторным террариумом, звонила мама и Василий напугал соседку.

Вообще та зашла спросить, не мешают ли Але соседи сбоку. Они недавно переехали с маленьким ребенком. И порой он по ночам хныкал. Аля честно сказала, что после двух работ спит без задних ног. И что дети в принципе плачут, такая уж у них особенность. Соседка Анна Валерьевна слушала и мрачнела все сильнее.

— То есть, жалобу подписывать не будешь?

— Какую жалобу? – удивилась Аля, прислонившись плечом к стене, — мелкому два месяца. У него колики, он плачет. Это норма. Тем более его быстро укачивают.

— В наше время, — назидательно проговорила Анна Валерьевна, поднимая палец вверх, — чтобы дети не мешали взрослым по ночам отдыхать давали маковую настойку!