Затем показалось, что она прямо сейчас уйдёт, хлопнув дверью, растворится в предрассветном сумраке, оставив как напоминание о себе аромат свежести и свободы… Можно подумать, он даст ей уйти.

Но она, не сводя с него взгляда, принялась расшнуровывать жилет.

- Для того, чтобы вы дали мне свои корабли, мне нужно полностью раздеться?

- Мне кажется, леди, или вы торгуетесь? Скажем так, один, эм… предмет гардероба - один корабль. Я ведь даже не обыскал вас. Вдруг вы пришли сюда с оружием и недобрыми намерениями?

- Если бы я хотела вас убить, поверьте, милорд, вы были бы уже мертвы, - процедила она сквозь зубы и швырнула в его сторону жилетом.

Поймав предмет туалета налету, граф сжал пальцы сильнее, чем следовало и весело заметил:

- Обычно вы говорите разумные вещи, но, уверяю, сейчас вы ошибаетесь. Итак - пока счёт: один. Один корабль, леди.

Он довёл её до нужного состояния!

Рубаха, что она стащила через голову, полетела ему в лицо!

На миг леди Бэхингем скрылась с глаз, а её свежий, дурманящий аромат усилился.

Он сорвал с лица грубую холщовую ткань рывком, но зрение не вернулось. По-крайней мере не сразу. Спустя секунду вернулось… но… очень уж выборочно.

Пришлось потрясти головой, как пёс, что вылез из воды, и эта реакция не укрылась от леди Бэхингем, вызвала на её надменном лице торжествующую улыбку.

Под рубахой у неё ничего не было.

То есть было, конечно, и даже… даже больше и… лучше, чем он ожидал увидеть, сразу окинув её опытным взглядом… но вот это самое, что было, к предметам дамского туалета прямого участия не имело. Разве что косвенное…

Рок сцепил зубы, ругая себя мысленно на все лады. Мало того, что ведёт себя, как в’юноша, что впервые женскую грудь увидел (хотя, опять же, когда подростком затащил на сеновал румяную Юки, так позорно себя не вёл, головой не тряс, и уж точно глаза не пучил, не моргал, не сглатывал).

- Вы бы шкуру слюнями не закапали, граф, - любезно посоветовала леди Бэхингем, делая сочувствующее лицо.

Её издёвка обрушилась на него ушатом ледяной воды.

Прежде, чем Рок успел достойно ответить, черноволосая нахалка продолжила:

- Вы и дар речи потеряли, кажется, не так ли, милорд? Переоценили свои силы… Что ж, бывает… А я уж думала, стоит пожалеть тех девушек, что томятся, дожидаясь вашего общества этажом ниже. Ладно, я сегодня добрая. Буду уходить, сделаю вам одолжение, загляну к бедняжкам, чтобы сообщить, что они ничего, ни-че-го, - почти пропела она, - ровным счётом не потеряли.

Как назло, ни одного достойного ответа не приходило в голову, а, стало быть, это выглядело, словно предательский дар речи и не думал возвращаться. Но не реагировать на откровенное хамство леди Рок не мог: из его могучей груди вырвался полурык-полувсхлип.

- Да у вас ещё с самоконтролем нелады, - весело заметила леди Бэхингем. Если сразу после его скандального предложения она пунцовела, куталась в плечи, то сейчас распрямила их, смотрела дерзко и прямо, с вызовом в аквамариновых очах, презрительно кривила уголок губ.

- Ладно, посчитаю за вас, - продолжала она, пока он чувствовал себя последним болваном. - С рубахой, стало быть, два. Два корабля. А двух мне мало.

Медленно и грациозно нагнулась, качнув на уровне его носа грудью, один за другим стянула сапоги и осталась в портках, зауженных от колена и шерстяных чулках.

Дар речи, наконец, вернулся к Року и он процедил:

- А сапоги, значит, не собираетесь в меня кидать? Пожалели?

Леди тут же нашлась:

- Разве что сапоги. Была мысль, знаете, бросить оба вам в голову, милорд, но, кажется, вид обнажённой женской груди итак вас контузил.