Вульф молча кивал, но меня уже было не остановить.

– Никогда не считала себя красавицей, но и на куль не похожа! Если автор видит меня как тару, набитую ватой, соломой или еще не пойми чем, то это его проблема!..

Я поперхнулась словами, вскочила и выбежала в прихожую. Очень надеюсь, что неверно запомнила название «шедевра». Но нет! Глаза увидели табличку внизу рамы «Портрет невестки».

Сзади послышались шаги. Я обернулась – Вульф тоже вышел в холл.

– «Портрет невестки», – тихо произнесла я. – Это…

– Да, – кивнул Макс. – Капитолина.

Я схватила мужа за руку, втащила его в комнату отдыха и плюхнулась в кресло.

– Уверен, что это вообще она? Баба на нее совсем не похожа.

– Так давно не видел мать, что забыл, как она выглядит, – признался Макс.

– Я думала, она умерла, – сказала я и прикусила язык.

– Ну, я считал так же, – признался Вульф. – И матерью Капитолину мне трудно называть. Она всегда занималась только своими делами, я ее не волновал.

– Сколько ей лет? – полюбопытствовала я.

Вульф пожал плечами.

– Великая тайна. Один раз мама, уж не знаю почему, взяла меня с собой в Коктебель. Это был наш единственный совместный отдых на море. Мне велели говорить, что я ее брат. Старательно выполнял приказ. И вот услышал на пляже, куда пускали только отдыхающих из Дома творчества литераторов, язвительную беседу двух дам. Одна ехидно произнесла: «Смотри, Капитолина решила охмурить Эдика! Врет всем, что мальчишка – ее брат!» «Ребенок тоже так говорит», – возразила ее собеседница. «Дай дурачку шоколадку – он на все согласится, – рассмеялась первая тетка. – Баба решила, что здесь ее никто не знает. Она до сих пор вертелась среди актеров и певцов, считала писателей нищетой. Да, видно, хвост ей прижало! Пришлось до нас снизойти! Нет у этой проститутки братьев! Плохо воспитанный шкет – ее сын! Ей самой сороковник давно прозвенел, не восемнадцать, как она говорит!»

Макс положил ногу на ногу.

– А мне тогда восемь было. Если верить той информации, мама немолода, однако точный год ее рождения никому не известен.

– Дамочка в ботфортах, которая стояла в столовой, твоя мать… она теперь художница? – попыталась я полностью прояснить ситуацию.

– Да, – снова коротко подтвердил супруг.

– Тетенька сменила имидж, из платиновой блондинки превратилась в роковую брюнетку… С какой целью она к нам пришла? Что ей надо? Вряд ли деньги, она, должно быть, обеспечена…

– Sic transit gloria mundi[6], – вздохнул муж.

Я заморгала.

– Хочешь сказать, она решила поселиться у тебя, потому что стала нищей?

– Сейчас передам тебе наш разговор, – пробормотал Вульф.

Я кивнула и стала молча слушать мужа. Правда, о его детстве я давно знаю.

Большинство людей могут назвать имена, отчества и фамилии своих родителей, бабушек и дедушек. Многие бережно хранят очень старые фото предков. Порой старшие члены семьи вспоминают всякие истории из своего детства о том, как они все вместе наряжали новогоднюю елку, бегали всей семьей на лыжах, ездили на море, ходили в кино, театр.

Хорошо помню, как во время нашей первой встречи с Капитолиной та заявила, что она мать обожаемого ею Максика, но не моя свекровь. Я тогда слегка растерялась, так как знала, что Капитолина не видела сына много лет, они не переписывались и не созванивались. Очевидно, «обожание» было таким сильным и искренним, что оно не требовало никакого общения.

Пожив короткое время в России, женщина уехала, и долгое время мы с Максом ничего о ней не знали. И вот вам, здравствуйте! Матушка, аки перелетная птица, ощутив зимнее дыхание безденежья, примчалась на свою историческую (или не историческую) родину.