Морща носик и томно – застенчиво улыбаясь самой себе, Тоня чувствовала запах собственных духов. Кажется, она по рассеянности предавалась бессовестному самолюбованию. Бесспорно, приятно, выйдя замуж, да еще за богача, иметь полное право доставать положенное любящими родителями в шкатулки приданное и, выполняя перед зеркалом древний женский ритуал, украшать себя. Крупный поблескивающий в любом освещении жемчуг, браслеты и серьги из чистого золота, с вкрапленными в металлическую оправу самоцветами, камеи, броши… Красота! Как весело и приятно, подкрепляя обзор своих сокровищ, предаваться благополучным мыслям, с чем сочетать изумрудные серьги, которым позавидует любая столичная модница, весь смысл жизни которой заключается в демонстрации добра, поскольку ничего без этих побрякушек она не представляет. Хотя, нельзя не признать, созерцать подобное – истинное наслаждение!
Михаила растопляла трогательная застенчивость Антонины из-за новой роли замужней женщины, в которой она пыталась выступать достойно, но допускала промахи, отчего сокрушалась. Все это забавляло, и, оглядывая хозяйку своего дома, Крисницкий размышлял, как хороша она с оголенной шеей, с этими коричневыми завитками там, где заканчивается линия волос и белой, почти просвечивающейся кожей. Хотя, нельзя не признать, не будь она его женой, он едва ли вообще стал смотреть на нее.
Тоня скромно улыбнулась мужу и охотно подала руку, испытав легкое разочарование оттого, что он не обнял ее за талию. Но главным чувством в ее душе было тихое ликование, что не оказалась, подобно многим своим сверстницам, поставлена перед окаменевшей, необратимой необходимостью терпеть рядом «посланного богом». В общем-то, зря она маялась перед свадьбой. Она любила выдумывать разные нелепые истории, но удивилась бы, увидев, как они сбываются. Все это фарс и нервозность, распыляемая в себе за неимением иных забот! Ничего не изменилось, ей весело и приятно, ее окружают заботой, вывозят в свет… Перед Тоней вставали уже радужные перспективы будущего, наполненного пониманием и взаимностью. Правда, иногда покой ее дней нарушали воспоминания о Льве, но она старалась не обращать на них внимания, не превращая всю жизнь в одну сплошную любовную агонию.
В театре она слегка оторопела от обилия красок и шума. Муж беспрестанно, завидев кого-нибудь из знакомых, представлял ее, испытывая плохо скрываемую гордость. Знакомые же испытывали плохо скрываемое недоумение, каким образом разночинец (или вовсе купец?) Крисницкий умудрился сочетаться узами с девушкой старинного дворянского рода. Она, понятное дело, опутана этим скандалом, связанным с недостойным поведением ее матушки, да и дядюшка, чего греха таить, хорош, хоть и защищал честь семьи… Но ведь не бесприданница, и лицом вышла. Не понять им никогда этого Крисницкого! Умеет опутывать людей, с этим не поспоришь. Впрочем, никто и не собирался. Вечер был слишком хорош, чтобы не наслаждаться им, отдавшись в парализующую волю власть роскоши, сознания собственной значимости и хорошей музыки. Разве не за этим они пожаловали на этот праздник жизни?
Тоня не была тщеславна, но сейчас находилась в опьянении происходящим. В жизни появилось приятное разнообразие, только и всего. Поразительно, что предчувствие события всегда оказывалось ужаснее и сильнее, чем впечатления от реальности.
Крисницкие медленно продвигались к своим местам, давая щедрую возможность всем, кто еще не удосужился взглянуть на них у входа, как следует рассмотреть молодоженов и сделать соответствующие выводы. Вежливо засмеявшись шутке какой-то грузной графини, Крисницкий поднял напомаженную голову с гладко зачесанными назад еще не начинающими редеть волосами и приметил Марианну, неприкаянно стоящую на балконе. Несколько мгновений он стоял в нерешительности, понимая, что не приветствовать хорошую знакомую будет грубо. Лоб его прорезала не по годам глубокая морщина. Тоня вмиг из безобидной девочки превратилась в угрозу. Или Марианна стала опасной? А, впрочем, обе все равно узнают обо всем до мелочей, насплетничают ведь добрые люди! Нет, не стоит сегодня. Слишком мало времени прошло с момента объяснения. Крисницкий сглотнул. Не в силах он назвать это, как должно, «разрывом»! Верит, что ничего не решено.